Глаза пассажира сверкнули зло, по-волчьи.
– Я еду в Москву, —повторил он упрямо.—К жене и теще для того, чтобы…
– Похристосоваться? —передразнил его таможенник.—Ничего получше придумать не мог? Слушай, Волков, —неожиданно громко произнес он.—Я ведь с вашим братом-наркоманом не церемонюсь. Сейчас сниму тебя с поезда, посажу в камеру по мелкому хулиганству… Мол, обоссал весь вагон, матом ругался при свидетелях. Свидетелей я найду, не сомневайся. Ты понял, что я могу с тобой сделать?
Андрей отвернулся, до боли прикусив нижнюю губу.
– Понял? —еще раз спросил тот.
Андрей кивнул.
– То-то… мне еще..тут… наэх… лаять щенок будет!
Проверяющему явно хотелось продемонстрировать свою власть, и он это делал. На несколько минут вынужденной стоянки поезда он был хозяином положения. Мужчина взглянул на часы. До отправления состава оставались считанные минуты, а он даже с одним пассажиром не успевал разобраться. Без хорошего натасканного пса тут нечего было делать. Только слюной плеваться. Поезд до Москвы, к тому же скорый и фирменный, задерживать было нельзя. Скандал выйдет. И если он все-таки затянет отправление поезда и ничего у Волкова не найдет, завтра же на утреннем разводе ему попадет от начальства. Правильно инструктировал их недавно руководитель смены: « Хороший таможенник всегда что-нибудь находит.» Он нажимал голосом на слово «всегда», давая понять, что у опытного сыщика в кармане, на всякий случай, должны находиться либо патроны, либо наркотики – для того, чтобы искусственно создать повод задержать человека. Высасывать из пальца выдумку про мелкое хулиганство и про то, что кто-то обгадил фирменный поезд, было наивно, старо как советский мир. Мужчина тяжело вздохнул и велел пассажиру складывать свои вещи обратно.
– Сегодня, Волков, тебе повезло, —проговорил он.—Нашего фокстерьера забрали на время в аэропорт. Он бы тебя наизнанку вывернул. А наркоту бы нашел.
Андрей перевел дух, улыбнулся, успокоился окончательно.
– Хотите без протокола? —спросил он, оживляясь. Молодой человек понимал, что опасность для него миновала.
– Ну? —Таможенник был не в духе.
– У меня была с собой пайка, но я ее уколол, когда мы подъезжали к Нестерову. Можете у рыжей спросить. Она подтвердит.
– Ладно, не зубоскаль, —поморщился проверяющий.—Без тебя тошно. Иди на место свое. И моли бога, что теще твоей будет с кем пасхальный пирог есть. Хотя не верю я в твою Москву и тещу…
Под любопытные и настороженные взгляды соседей Андрей вернулся на свое место. Вскоре поезд тронулся.
За окнами вновь замелькали влажные черепичные крыши старых построек. Кое-где на домах прочитывались старинные немецкие надписи, выполненные в готическом стиле. Так и не успев разрастись, приграничный городок закончился, опрокинулся в темную реку, и поезд въехал на территорию другого государства – Литвы. За окном поезда смеркалось. Появились первые аккуратные хуторские домики, ветряные мельницы, точно из сказок Андерсона, водонапорные башни вишневого цвета с гнездами аистов на куполах. По внешним признакам мало, что изменилось, но почему-то чувствовалось, что это уже не Россия…
– Молодой человек, —услышал Андрей голос соседки по вагону.—Что они у вас искали? —Женщина снизила голос до шепота и заговорщически прибавила:—Однажды они хотели забрать у меня янтарные бусы, представляете? Только потому, что они у меня были в сумочке, а не на шее.
