– Пойдём сегодня в кино после химии?
– Пойдём, – как всегда тихо ответила она, – все же идут.
– Нет, не со всеми.
Сегодня в ДК имени Кирова шли «Сыновья Большой Медведицы». Мы любили фильмы про индейцев. Мы тогда ещё не знали, что такие фильмы называются вестернами. Мы переживали и болели за индейцев и люто ненавидели шерифа. И очень хотели, чтобы индейский томагавк расколол его башку.
Ещё на первой перемене мы всем классом решили идти на этот фильм. Химия была последним уроком.
Сима удивлённо на меня посмотрела:
– Как это не со всеми?
– Вдвоём.
– Как это? Все же идут. Как мы…
– А мы не в ДК Кирова, мы в «Победу» поедем.
Услышать ответ Серафимы мне не дал Прокопыч, он вызвал меня к доске. Я вышел и стал лепетать что-то несусветное. Я смотрел на Симу, а она смотрела на меня, и краснела. Я не понимал от чего – от того, что ей было за меня стыдно, за то, что я несу полную чушь, или отчего-то другого?
– Садись, Игнатов, – вздохнул Прокопыч. – Извини уж, но тройку, даже с минусом, я тебе поставить не могу. Двойка. Иди и учи. И бери пример со своей соседки. Чтобы химию понимать, её любить надо. Как Серафима Оленина её любит.
Химию я так и не смог полюбить, а вот с Симой мы в тот день всё-таки поехали в «Победу». Билетов купить не смогли. Ни в большой, ни в малый зал. Они были, но только на вечерние сеансы, а Сима сказала, что это слишком поздно, ей к восьми домой надо. Сима даже расстроилась, а я совершенно не расстроился. Чёрт с ними с билетами! Мы гуляли по Первомайскому скверу и ели мороженное в кафе – в пристройке к старому дому.
– Ты когда школу закончишь, куда поступать будешь? – спросил я её, – на химический?
– Почему?
– Ты ведь химию любишь.
– Люблю. Но кроме химии я ботанику люблю, биологию, природоведение. У меня знаешь, сколько дома цветов разных? Мне их папа из экспедиций привозит, а я развожу. Кое-что приживается, что-то нет… Так что насчёт института я ещё не решила…
Ну конечно! Кто в четырнадцать лет определился – кем хочет стать? Я, например, совершенно не знал, чего хочу. Это обычно позже приходит, когда последний школьный звонок практически уже зазвенел. А иногда и вовсе не приходит. Либо родители говорят: будешь поступать туда-то. Либо приятель твой с ВУЗом определился, а ты с ним за компанию. Либо… всё равно куда, лишь бы не в армию. Ко мне знание того, кем я хочу стать, так и не пришло. И в армию идти я сам решил. Послужу, думал, потом определяться буду.
– …Я ещё не решила. Может, как папа буду.
– А кто у тебя папа?
– Вулканолог.
– А это что за профессия такая? Колёса что ли вулканизирует? – я захихикал, как идиот.
Идиотом-то я не был, я прекрасно знал, что это за профессия – вулканолог. А спросил глупость и захихикал, потому что вдруг вспомнил увиденную недавно вывеску над мастерской, в которой осуществляли вулканизацию резинотехнических изделий. Там слово «вулканизация» было написано очень своеобразно. Слева – «вулкан» (снизу вверх), в самом верху крупно горизонтально – «ИЗ», а справа (сверху вниз, но не как продолжение слова, не так, словно надпись переламывается, а как бы отдельно от всего) – «ация». Над буквой «и» в слове «ация» кто-то поставил чёрточку, получилась «й». Посредине было нарисовано колесо и пар над ним. Не нужно иметь богатое воображение, чтобы прочитать: «Вулкан из яйца». Даже наоборот – разобрать, что на вывеске написано «Вулканизация», для этого нужно обладать неслабым воображением.
