Сам он, к сожалению, не сможет меня сопровождать, очень много дел, но вечером он весь в моем распоряжении.
Я конечно с радостью согласился на такую помощь.
Через час пригнали автомобиль, и я с моим сопровождающим по имени Квон, отправились в сторону неведомого. Неведомого для меня, но не для моего спутника. Оказывается, он уже несколько лет работает под руководством Маршаля. Учится у него проводить реставрацию. Описывать увиденное. Фотографировать. Да практически всему, что умеет сам смотритель.
Мое путешествие было очень запоминающимся. Такого я никогда не видел, да и думаю, что большинство читающих эти строки тоже. Мы исходили Ангкор Ват вдоль и поперек. Квон со знанием дела рассказывал мне о башнях и барельефах, покрывающих все галереи храма. Рассказывал, откуда были взяты эти сюжеты. Что такое Рамаяна и Бхавад-Гита. Было очень и очень интересно.
Мне понадобилось три полных дня, чтобы хоть приблизительно осмотреть все великолепие храмов, собранных в Ангкоре. О каких-то храмах мой гид рассказывал более подробно, например, о храме Байон, какие то он обходил вниманием полностью. И хотя все храмы, с моей точки зрения заслуживали большого внимания, он не был с ней согласен.
Квон рассказывал мне о методе реставрации под названием анастилоз. По этому методу, весь храм разбирался на куски. Пронумеровывались все камни, очищались и собирались заново. Те камни, которых не доставало, изготавливали из похожего материала и вставляли в нужные места. Все строительство велось без раствора, как они были изначально и построены. Всё просто собиралось как конструктор. Так были восстановлены храмы Байон и Бапхуон и еще множество других храмов.
По словам Квона, в двадцатых годах по Байону было невозможно ходить, он весь был покрыт кустами и деревьями, его даже увидеть полностью было нельзя. Поход по этому храму был сопряжен с большой опасностью. Можно было упасть и получить ужасную травму, вплоть до смертельной.
Рассказывать об этих чудесах света можно бесконечно, но цель моего рассказа не такая.
Однажды вечером, после ужина, мы сидели с Маршалем на веранде и потягивали его чудесный коньяк. Я взахлеб рассказывал ему о том, что увидел за день, и делился с ним своими мыслями об этом. Он же не спеша поправлял меня и дополнял сведения, полученные мною от Квона. Беседа шла не торопливо и размеренно, пока он не спросил меня, верю ли я в судьбу и в ангелов хранителей.
Я не ожидал такого вопроса и немного растерялся. Пришлось сосредоточиться для достойного ответа этому выдающемуся человеку.
– Вы спрашиваете, верю ли я в судьбу? Да я верю в нее. Верю в то, что она у каждого из нас прописана заранее, и в то, что каждого из нас охраняет кто-то, или что-то, что не дает нам наделать глупостей, и обязывает нас пройти весь наш прописанный путь до конца. Оно охраняет нас от нас самих, чтобы мы не прервали его раньше времени. Ведь человек-это очень непоседливое существо, которое, особенно по молодости так и норовит погубить себя, сделав какую-нибудь глупость. Пока наше время не вышло, это что-то ведет нас как слепых. Держа за руку и подталкивая в сторону правильного действия.
– А кто определяет, что правильно, а что нет? – внезапно перебил меня вопросом Маршаль.
– Этого я не знаю, – признался я. – Но думаю, что все, что правильно, ведет нас к достижению того возраста, который нам отмерен. Кем? Я не знаю.
