Дериват - страница 41

–… если же меня спросят, что ещё важно для война, я отвечу: совершенствуй свой разум, будь человечным и проявляй смелость. – Сиккэн Ё О Нэ Ми, сидевший на коленях в позе сэйдза, с глубочайшим трепетом к каждому слову и не без восхваления высших сил держал в вытянутых руках тати. В соответствии с кодексом школы Ё О Ну Мэ, основателя данного дальневосходного заведения, почившего несколькими десятилетиями раннее, боевой меч должен был быть передан воином-учеником высшему учителю на хранение, пока первый в течение десяти дней не окончит предписанные ему заповедями задачи.

В такой же позе сэйдза напротив Крео с нескрываемой грустью, будто его разлучают с родным братом, смотрел на то, как наставник укрывает смертоносное лезвие Кочевника в блистающие сая; пламя, колышущееся от увенчанного свечами пола, завораживающе растягивалось по острию. В таинстве огненного окружения тени двух приверженцев дальневосходного искусства окутывали стену зловещими аурами, сродни гигантским чудовищам из мрака: эти фигуры облицовывали небольшую прикрытую сёдзи комнатку, как картинки в зоотропе. Возврат мыслей Крео к настоящему времени из воспоминаний о вчерашней поездке к обелиску занял доли секунд.

– Скажи мне, бу Спри, готов ли ты услышать следующие заповеди, после которых твой дух будет сопряжен с доспехами доблестного война?

– Да, Сиккэн. Я готов.

– Не позволяй другим превзойти себя на Пути Война. Всегда будь полезен своему хозяину. Помни сыновний долг перед родителями. Проявляй великое сострадание и помогай людям. – Брови Сиккэна – нахмурены, глаза – строги.

– Но у меня нет хозяина, и тем более родителей, – самозабвенно изрек новообращенный воин; воск на хрупком тельце светила расплавлялся под его обреченным взглядом, несоизмеримым ни с одним органным оркестром.

– Не думай, что лишь что-то телесное есть хозяин твой, а истинный путь! – полисная манера речи мудреца местами искажалась самобытным акцентом неизвестного дальневосходного диалекта. – Настоящий мужчина дома Ё О Ну Мэ, превозмогая боль утраты и горечь невозможного счастья на своем жизненном пути, продолжает следовать дорогой война к судьбе, к которой он готовится с рождения.

– Какая же у меня судьба? – Крео, не возвращая голову в прямое положение, обратил всполохнувшие бледным пламенем очи на Сиккэна.

– Не просто у тебя, а у любого война. Обучение своей воли морально-психологической дисциплиной для совершения в судьбоносный момент этого самого единственного поступка. Отказавшись от личной выгоды, отказавшись от мыслящих подобий своего внутреннего слабого я – мгновенно, за счет натренированной интуитивности – немедленно реализуй действо, к которому вела тебя сама судьба. Ибо твои невоспетые в школе Ё О Ну Мэ надежды на лучшую жизнь – лишь непозволительный каприз таящегося внутри каждого из нас теплохладного простака среди природной необратимости хода вселенной.

– И как же я пойму, что этот момент настал?

– Ты ощутишь неподдельность момента. Ты осознаешь, что совершение этой жертвы будет увековечено письмом кровяных чернил в летописи нашей цивилизации, а приписывать этому поступку слепо убежденные в своей правоте историки будут самые противоречивые трактовки. В ханжестве современной гуманности они попытаются укрыть родовую замысла – добро имеет право, отмщая росчерком меча, беатифицировать алыми красками грех расправы на благодатном алтаре общечеловеческой судьбы, общечеловеческой пользы. Читатели же будут осуждать и восхищаться, ненавидеть и любить за решимость, укрепив которой дух и разум, ты позволил агонизирующему в удушье сердцу разорваться.