– Я попытаюсь, – с неутолимой суровостью кивнула она.
– Теперь предлагаю забыть последние пару минут диалога и вернуться к нашему договору: завтра в семь вечера в «Дольче». Н-не знаю, где это, но найду на карте. Хорошо?
– Да, – коротко ответила она и направилась к дому.
Уже на входе во двор Света обернулась, заметив, что машина Константина не сдвинулась с места. Как-то неловко она себя чувствовала, будто находилась под наблюдением.
– Кристина, зачем? – Костя бросил возмущенный взгляд на отражение сестры в зеркале, затем принялся рыться в бардачке.
– Я попросила тебя пойти со мной, а ты вместо того, чтобы уделить внимание мне, клеишь очередную курицу, причём дешёвую, – капризно возмутилась девчонка. – Мы не виделись около полугода, Костян! Может, не стоило вообще приезжать?
Кристина училась за границей, поэтому наносила визиты в родной город пару раз в год, и то – по значимым событиям.
– У тебя есть таблетки от головной боли? Что-то снежный комок больненько упал…
Но голова действительно раскалывалась, поскольку удар снежной шапки был неслабым – с ног его сбило по-настоящему.
– Что? Какие таблетки, Костян? Ты слушаешь меня вообще?
Он вздохнул, не желая сейчас углубляться в воспитательный процесс. Так, таблеток нет. Теперь надо найти информацию о ресторане, пока не забыл его название.
– Последний курс, сестричка. Потерпи уж, – отвлеченно сказал он, принявшись копаться в своём гаджете. – Если захочешь жить в Столице, я тебе всё устрою. Ты не знаешь, где находится «Дольче»? И что это вообще за ресторан?..
– Да уж, – обиженно скрутила губки та, игнорируя его вопрос. – Я вижу… свою жизнь устроишь, а мою – если времени хватит.
Костя бросил на сестру взгляд, полный сожаления. Что бы он ни делал – этого всегда будет мало, поскольку Кристина с детства лишена самого важного аргумента – воспитания. И не только его.
Но сейчас сестра отчасти оказалась права – его всецело занимали размышления о новой знакомой. Почему так зажалась? Что её смутило? Бестактность Кристины или что-то другое?
Ему дико нравилось, что Света не потеряла сознания при виде его автомобиля и не пыталась произвести на него впечатление – вела себя скромно, невызывающе и даже строго. Но он ясно чувствовал напряжение. Возможно даже – страх.
– Прости, сестра. Возможно, я увлёкся, – с сожалением произнёс он. – Но пойми, пожалуйста, что знакомиться с женщинами мне некогда. А личную жизнь хотелось бы устроить. Поэтому иногда теряю голову при первой же возможности.
– Ты не забыл, что не совсем свободен? – ехидно процедила Кристина.
Хотелось сорваться за это напоминание, но Костя подавил свои эмоции.
– А ты не забыла, детка, о том, что человек – это не манекен в драгоценностях, а душа, прежде всего. Ты предполагаешь, что твои покупки чем-то тебя облагородили. А пластику зачем сделала? Чем ты стала лучше в свои двадцать, оставаясь хамкой с искусственным лицом?
– А что мне надо было? С горбатым носом ходить? – вдруг зашлась плачем та. – Ты помнишь? Меня ведь в школе дразнили… Я смотреть на себя в зеркало не могла!
Понимая, что перебрал с прямолинейностью, Костя смягчился в тоне.
– Кристина, в школе всегда за что-то дразнят. У тебя было прекрасное лицо, дурёха. Не ной. Не в красоте дело, родная моя! В душе. В умении оставаться человеком. Будь у меня хоть немного больше времени в недалёком прошлом, ты не стала бы такой…
– Какой, Костя? Ты что, хочешь мне претензии предъявить?
