Держу тебя - страница 3

– Оленька и Оленька, – пожал плечами и отвернулся Сергей.

Что он мог сказать про Оленьку? Двадцать семь лет, не замужем, куда стремится изо всех сил. Почему-то решила, что Серёга – отличный вариант, хотя он повода-то не давал, несколько раз встретились, переспали – вот и все «отношения». И Новый год он не хотел с ней встречать, в голове женщины – это уже знак, символ серьёзных отношений, намёк на «долго и счастливо», как минимум, и поход в ЗАГС, как максимум. Думал поехать домой, к родным, сестра как раз в ноябре пацана родила, а он в глаза ещё племянника не видел, но выслушав очередную гневную тираду от матери, передумал.

Мать понять можно: её ребёнка, хоть и двадцативосьмилетнего лба, обидели, она никак не могла успокоиться, раз за разом распинаясь на тему: «А я тебе говорила!» и «Мать надо слушать!». Говорила, она говорила, а он не слушал. По глубокому убеждению матери, Рита – молоденькая, часто истеричная, в придачу с приплюснутой на всю голову мамашей, не подходила её сокровищу – Серёженьке. Сокровищу же было начхать на слова родительницы, ему Маргарита подходила по всем статьям, только вышло, что он ей не подошёл.

Ну и правильно. Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше. Значит там, с другим, Ритке лучше. Он даже злиться толком на бывшую не мог, хотел, а не мог. На кого была злость, так на Олега – тоже бывшего, бывшего друга. Интересно, он хотя бы примерно представлял, куда вписывался и насколько Ритка непростой человек? Серёга сомневался, но не вести же с ним беседы, в самом деле.

– У тебя серьёзно с ней?

– С кем? – опешил Сергей, выдернутый из собственных мыслей.

– С Оленькой.

– Да ну на… – Серёга усмехнулся. – Я ещё не развёлся даже, ближайшие лет пять никакого «серьёзно», - он скривился.

– Кстати, ты знаешь, что Красава приезжал?

Красава – Олег Евсеев, бывший друг, мировая, мать его, знаменитость, стараниями которого и отсвечивает Серёга Витальевич рогами на весь белый свет, вызывая сочувствие и шлейф говёных шепотков за спиной.

– Откуда мне знать? – Серёга притворялся равнодушным, гася, хотя бы снаружи, гнев. Никому не интересны его эмоции, остаётся только тупо смотреть в темноту за окном, равнодушно кивать головой и делать вид, что его это никаким боком не касается. – Ты-то откуда знаешь?

Бывший друг заявился в город, где живёт бывшая жена – с кем не бывает. Ах да, девяносто девять процентов, что примчался он ко всё ещё официальной жене Серёги Витальевича и трахал её под ёлочкой. Романтика, мать её.

– В инсте мелькали фотки из Пулково, - и, наконец, кажется, врубившись, что собеседнику неприятна тема, Марат сменил её: – Так как Оленька?

– Никак, – Серёга пожал плечами. – Не огонь, – он равнодушно пожал плечами: – С её техникой минета вполне логично обойтись пуховиком, – почти процитировал ходившее в интернете стихотворение.

– Другую найдёшь, – загоготал Марат. – Тебе и искать не надо, сами на тебя вешаются. Счастливый сукин сын! Сколько тебе надо времени, чтобы завалить бабу?

– Я не засекал.

– Ладно, не засекал, новая твоя «ученица» как быстро опрокинулась на лопатки?

– Которая? – равнодушно уточнил Серёга, прекрасно понимая, о ком говорит Марат.

Поведение женщин, честно говоря, вымораживало. Лет в двадцать Серёге Витальевичу это нравилось, он беззастенчиво пользовался своей внешностью, природным обаянием, харизмой – или что там бабы в нём находили? – а сейчас это тупо надоело. Они приходили на индивидуальные занятия, кажется, с единственной целью – трахнуть красавчика тренера. Наверняка его координаты передавались из уст в уста дамочками, страдающими от недолюбви, они заявлялись в клуб и просили индивидуалы именно с Сергеем Витальевичем. Начальство ржало, но с серьёзной миной записывало, и у Серёги появлялась очередная поклонница.