Держу тебя - страница 7

– Тёмыч, иди-ка сюда, – он подозвал переминающегося с ноги на ногу разрумянившегося на свежем воздухе Тёмку, в городе тот был почти синюшного цвета. – В туалет хочешь? – он присел под рост ребёнка и посмотрел внимательно на хмурящегося пацана.

– Нет.

– А ты всё равно сходи, – тренер показал рукой на дверь уборной. Малышня порой впадала в такой экстаз от жизни на спортивной базе, что забывала есть, пить, а то и сбегать по нужде. Спортсмены, что и говорить!

Мимо пробежали сестрички в одинаковых розовых пижамах с жирафами, жующими ромашки, синхронно пожелали Сергею Витальевичу спокойной ночи и, держась за руки, заскочили в палату. Девочкам Сергей Витальевич не напоминал ничего, ни сбегать в туалет, ни про банный день. Во-первых, у них была няня, а во-вторых, предпочитал держаться подальше от подобных вопросов с синеглазками.

Хватило одного раза, тогда он едва не пришиб Марию эту, Константиновну. По приезду был объявлен «банный день» – название громкое, в каждом корпусе были душевые кабины для детей и отдельная для персонала. Старшие справлялись сами. Особо протестующих юных борцов иногда воспитатели или тренеры заталкивали в душ силой и стояли над душой, пока нигилист не отмоет как следует пятки и задницу.

А с мелкими процесс пришлось систематизировать. Включать и настраивать воду, запускать по три гаврика, следить, чтобы мочалками ёрзали по телу, а не по кафелю. Серёга Витальевич с радостью свалил бы эту тягомотную обязанность на воспитателей, но на эти должности стабильно шли женщины, как и всякого рода добровольные помощники от родителей – неизменно были мамочки, бабушки, теперь вот няня. А спортсмены – всё-таки мужики, им не пристало голышом перед чужими мамками бегать (пока не забывались, конечно). Так что роль банщика отводилась Серёге, иногда помогал Марат.

Первыми пропустили дам – сестричек Алёшиных с няней за руки. Втроём они боязливо покосились на окружающее мужское царство, но в душевую зашли и плотно закрыли за собой дверь. Что они там делали, Серёга не знал, но сорок минут намывать двух шестилеток – слишком долго, да и вода имеет свойство заканчиваться.

Он несколько раз постучал, а потом заглянул, отгоняя любопытную малышню от двери. Гаврики уже строили предположения, одно занятнее другого, куда подевалась Мария Константиновна и сестрички. Самой популярной была версия похищения инопланетянами, самой здравой – «девчонки вечно моются по три часа!», а самой не ходовой, но не дававшей покоя Серёге – утонули. Утонуть не утонули, конечно, но мало ли. Сорвало кран с кипятком или удар током, пол провалился, в конце концов. Корпус хоть и новый, но всё возможно. Юридическую ответственность за детей нёс он, а не нянька.

На деревянных скамейках, укутанные в полотенца, стояли сестрички, а Мария, мать её, Константиновна, ползала на карачках, растопырившись, как пьяный краб, и шарила руками по полу. Длинный махровый балахон, надёжно скрывающий тело девушки, волочился следом.

– Маш? – в первое мгновение он почему-то растерялся, не понял, что нянька попросту потеряла очки, а сестричек поставила наверх на случай, если линзы разбились. Лишь когда она подпрыгнула, близоруко уставившись на него, беспомощно щурясь, капризно сжимая пухлые губы, он сообразил в чём дело.

– Мы устали тут стоять! – заявили синеглазки.

Сергей отодвинул Машу, подхватил сестричек на руки и быстро отнёс в палату, усаживая рядышком на кровать, машинально одев каждую в заранее приготовленный махровый халатик. Не оставлять же укутанных во влажные полотенца. В корпусе не холодно, но и не жарко, на фоне акклиматизации заболеть – как нечего делать. Потом он вернулся в душевую – Маша так и стояла, почти не шелохнувшись, как крот на свету, – нашёл её выпавшие очки и широким жестом выпустил возмущённую девушку.