Вот машина с размаху ухается в кристально прозрачную воду Сывь-Ю. Колеса молотит по донным бульникам. Алексей Владимирович одной рукой вцепился в борт, другой – в меня, чтобы я, увлекшись съемкой, не отправился искупаться. Словно могучий корабль, «Урал» рассекает и баламутит воду, брызги так и летят во все стороны. Внизу по течению на гладь спокойной воды прилегла крошечная радуга, как низенький мостик, перекинутый через речку.
За Сывь-Ю следует тяжелый даже для машины подъем на Малиновую Горку, где пихты растут так плотно, что, говорят, через их частокол непросто протиснуться. Лента дороги чернеет, виляет, крутит в предгорье хребта и, наконец, выводит на широкую площадку, усыпанную белым щебнем, где отворот к Базальту. Тряска усиливается, на ногах трудно устоять. Ещё несколько минут, и лес внезапно обрывается.
Здесь уральское плоскогорье предстает во всей красе. Увалы покрыты цветными мхами, то зелеными, то белыми; острова густой желтой травы перемежаются с серыми нагромождениями курумника; местами вздымаются крупные останцы, невесть как оказавшиеся на довольно ровном месте. Слева причудливая группа камней, напоминающая дракона: длинное тулово, нависающая крупная голова, перепончатый гребень на спине, два уха торчком…
Снимаю почти безостановочно, хотя машину кидает всё сильнее и за качество съемки ручаться трудно. Ещё бы – это первый для половины из нас взгляд на близкие горы, и какой же красивый! Впереди постепенно прорисовывается высокий осыпной лоб, под ним база11 Базальт. Серые россыпи уступают место бордово-красным, под стать названию базы. Шофер аккуратно пробирается колесами между особенно крупных камней, разбросанных по дороге, круто заворачивает и останавливается. Приехали. Выгружаемся, расплачиваемся. Машина, неспешно пофыркивая двигателем, убредает за линию местного горизонта. Рык мотора медленно угасает, постепенно сменяясь другим до боли – в буквальном смысле – знакомым звуком: комариным писком.
Отсюда начинаются мои фотографии. На время поездки в машине «Зенит» я отдал Андрею, а он почему-то ничего не снял. Я же тогда ещё не приспособился успевать и снимать кино, и щелкать фотоаппаратом одновременно.
Лишнее доказательство тому, что человеческой натуре свойственна упорная субъективность. Маленький работал «Олимпусом», который значительно точнее выставляет выдержку, много лучше наводится на резкость и вообще имеет более четко рисующий объектив, чем мой «Гелиос-44». При недостатке освещения он подмигивает вспышкой, у него можно выбрать трансфокатором только часть видимого поля или, наоборот, «втянув» объектив сделать вполне приличный снимок в упор. Первую половину похода он снимал на «Кодак», я – на более дешевую «Орву». И тем не менее, мои снимки мне не просто дороже – это и понятно, – но и нравятся больше. Мне кажется, что «Орва», по сравнению с именитым «Kodak Gold», более точно передает цвета, а особенно, цветовую насыщенность, не пытаясь приукрасить мир. При съемке на солнце и там, и там видно, что солнечно, но в пасмурное время по кодаковскому снимку очень трудно определить погоду, тогда как от взгляда на некоторые мои фотографии просто бросает в дрожь. Легкий красноватый оттенок камней в ручье на Лешином снимке превращается в насыщенный бурый цвет, а трава везде, как тропическая, сочно-зеленая, будто только что омытая ливнем.
