Лия поставила кастрюльку с глинтвейном на маленький огонь, потом села верхом на стул и положила голову на сложенные руки.
– Расскажи, – попросила она.
– В тот день я пришла в институт… Я надеялась, что увижу Люду… Она уезжала на несколько дней в Пензу к родственникам и должна была вернуться… Я очень по ней скучала. Но на занятиях Людки не было. Я не понимала, почему… В тот день ей обязательно надо было быть, у неё подходил последний-распоследний срок сдачи какого-то реферата по денежному обращению и кредиту… Я тревожилась, злилась, опять тревожилась… Потом оказалось, что просто не было билетов на поезд, который приходил рано утром. Она приехала позже, на лекции не пошла, а отправилась прямиком на кафедру к своему преподу сдавать… Одним словом мы разминулись. Я вышла из института на улицу и у дверей встретила мальчика Борю Плотникова, того самого, который приходил ко мне сегодня. Он мне – привет, я ему – привет. Он прошёл внутрь, а я вся такая в миноре двинула в сторону проспекта Мира… Домой я могла ехать двумя путями – на метро до Белорусской или на трамвае через Новослободскую. Я подумала-подумала и решила, что поеду на трамвае. Села в вагон, и трам потащился по проспекту, застревая на каждом светофоре. Я уткнулась носом в стекло и стала смотреть на противоположную сторону проспекта. А там происходили какие-то странные события. Сначала Боря Плотников широким шагом королевского скорохода проследовал в направлении станции метро «Проспект Мира». Спустя несколько минут он пробежал обратно. Потом опять к метро. «Что он бегает туда-сюда?» – подумала я, и мне стало смешно. Но тут я увидела, что метрах в пятидесяти за Плотниковым вышагивает по тротуару подруга дней моих суровых – Людмила Николаевна Остаповская собственной персоной в шапке с помпоном. «Ах, ты, зараза! – чуть не закричала я. – Чтоб тебя!» Быстро рассчитав в уме скорость движения трамвая, силу ветра и атмосферное давление, я поняла, что если выскочу на ближайшей остановке и побегу по подземному переходу быстро-пребыстро, то, возможно, догоню её до того, как она нырнёт в метро. Сказано – сделано. Я спрыгнула с задней площадки, оттолкнув какую-то тётеньку и на всех парах понеслась к метро. К счастью, Люда и Боря как раз стояли возле входа на станцию и обсуждали, где меня искать. И тут я появляюсь вся растрёпанная! Людка смеялась, у Плотникова вид был совершенно ошалевший… А я… Я была так счастлива!
– А что было дальше? – спросила Лия.
– Да собственно ничего. Мы все вместе пошли в метро…
– А почему вы потом расстались?
– Ну, тогда однополые союзы были в этой стране не в чести.
– В этой стране они и сейчас не в чести, – рассудительно заметила Лия.
– Н-да… – усмехнулась Рита. – Это была тяжёлая история… Нас застукали. Поймали на месте преступления.
– Кто?
– Мой отец. В конце апреля, перед майскими праздниками, мы с Людой поехали к нам на дачу. Мои родители должны были приехать утром, но почему-то явились поздно вечером. Мы не слышали, как они вошли…
Рита вытащила из пачки сигарету, помяла ее в пальцах…
– Мой отец был сложным человеком. Тяжёлым. Властным. Подозрительным. Настоящим кэгэбистом… А ещё он был человеком правил. Его мир был прост и понятен. Да – это да, нет – это нет, белое – это белое, чёрное – это чёрное. Без оттенков. Коммунизм – светлое будущее человечества. Есть враги – внутренние и внешние, и с ними надо жёстко бороться. Учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Ленин и сейчас живее всех живых. Сталин допускал ошибки, но при нем страна добилась больших успехов. Каждый человек должен быть сознательным и дисциплинированным. Постель всегда должна быть застелена. На письменном столе всегда должен быть порядок. Девочки должны носить юбки, а мальчики брюки. Мужчина должен жениться один раз и на всю жизнь, а девушка – выходить замуж девственницей… Эти правила были вечными и неизменными, и все должны были им следовать. Понимаешь?
