Войдя в вестибюль, Арина Юрьевна сняла очки и сунула их в карман плаща. Затем достала из другого кармана мобильный телефон и отключила звонок. Хотя было уже одиннадцать часов, в холле никого не было, только за стойкой регистратуры тихо переговаривались о чем-то две медицинские сестры. Когда Арина Юрьевна вошла, они на секунду прервали разговор и вопросительно посмотрели на гостью.
– Я – в неврологию, – бросила Арина Юрьевна и свернула направо, в длинный коридор, уходивший вглубь здания. Судя по всему, дорога была ей хороша знакома. С левой стороны коридора тянулись окна, через которые был виден парк, с правой – двери с табличками «кладовая», «старшая сестра», «ординаторская». Потом пошли двери с номерами, – палаты неврологического отделения. Эта часть больницы вид имела довольно унылый. Но Арине Юрьевне надо было не сюда. Она дошла до конца коридора и свернула налево – в переход, соединявший старый корпус с другим, недавно построенным. Новое здание было чище и свежее. Большие окна пропускали много света, на полу лежал не вытертый линолеум, а хорошая плитка, двери палат не глухие деревянные, а с матовыми стёклами. Здесь не было того ощущения безнадёжности, которое царило в старом корпусе. Даже запах здесь был какой-то иной, приятный. Обычно лечились в новом корпусе всякие шишки, люди с положением и деньгами. Часть палат была платной.
Арина Юрьевна подошла к стойке, за которой сидела дежурная, молодая симпатичная девушка в накрахмаленном халатике и аккуратной белой шапочке.
– Здравствуйте, Арина Юрьевна, – сказала девушка.
– Здравствуйте, Лиза, – приветливо ответила ей посетительница.
Она знала девушку в лицо, но имени, конечно, не помнила, и сейчас просто прочитала его на бейджике.
– Скажите, а где Ольга Константиновна? – спросила Арина Юрьевна медсестру.
– В 17-й палате, она вас ждёт, – ответила та.
– Спасибо.
Арина Юрьевна миновала ещё несколько дверей и остановилась у палаты под номером 17. Пару секунд она постояла, как человек, которому предстояло войти в холодную воду, поправила шарф на шее и нажала ручку.
Комната, в которую попала Арина Юрьевна, была просторной одноместной палатой. Кровать, шкаф, тумбочка, письменный стол у окна, пара стульев, а справа – в небольшом углублении – мягкое кресло и подставка с большим ЖК-телевизором. На окне две пары занавесок – лёгкие и более плотные. Если бы не преобладание больничного белого цвета, комнату можно было принять за гостиничный номер.
Когда Арина Юрьевна вошла, в палате находились три человека. Заведующая отделением Ольга Константиновна, невысокая пухлая блондинка лет сорока, стояла возле кровати и наблюдала за тем, как медсестра хлопочет вокруг мужчины, сидевшего в инвалидном кресле. Мужчина был в махровом халате, надетом поверх полосатой больничной пижамы, на ногах у него были большие уютные, отделанные мехом тапочки. Лет мужчине было пятьдесят или около того, он был худ и вид имел болезненный: щеки запали, нос заострился, на голове сквозь поредевшие седоватые волосы была видна бледная кожа. Мужчина сидел очень прямо, положив руки на подлокотники кресла, и неотрывно смотрел в одну точку перед собой. Все происходившее вокруг его совершенно не интересовало.
Заведующая Ольга Константиновна, услышав звук открываемой двери, обернулась.
– Здравствуйте, Ариночка! – заулыбалась она гостье. – Как ваши дела?
Арину Юрьевну, не терпевшую фамильярности, передёрнуло. «Убить бы тебя за Ариночку», – подумала она, но виду не подала.
