Я уговаривала себя, что всё дело в репутации. Что Ричард, что Алекс были одержимы её чистотой. Алекс даже в большей степени. Складывалось ощущение, что он, прикрываясь добрыми намерениями, всячески пытался усложнить мою жизнь. Он до сих пор не мог простить мне годы моей неуправляемости. Ему с трудом удалось оставить моё лечение в тайне. Не удивлюсь, если в болезни его отца, по его мнению, виновата тоже я.
Пока навязчивые мысли в моей нетрезвой голове устраивали Формулу-1, я накручивала себя всё сильнее. Тревога сплелась с уничижительным чувством беспомощности и хлестнула по лицу падением собственного достоинства. Я ощущала себя дрессированной кошкой в цирке, радостно прыгающей между кольцами в угоду хозяину. В крови забурлила бессильная злость, которая перевоплотилась в неудержимый гнев и с сумасшедшей скоростью разлилась по венам.
Поэтому, подъехав к дому, я как торнадо взлетела по ступеням особняка и, пробежав холл, яростно ворвалась в гостиную. Запыхавшаяся и злая я смотрела, как человек, мысли о котором не покидали меня весь последний час, расслабленно сидел в кресле в идеально отутюженной белой рубашке и таких же идеальных чёрных брюках. В руках он держал белую небольшую чашку, а комнату наполнял терпкий аромат кофе. Это взбесило меня окончательно.
— Какого хрена, Алекс?! — подлетев к нему, заорала я. По ощущениям все жители соседних домов услышали мой вопль.
Он даже не вздрогнул. Он поднял на меня свои леденящие душу глаза и невозмутимо сказал:
— Опять трахаешься с Джеймсом.
Не вопрос. Утверждение. У меня волосы на голове встали дыбом от его ровной безжалостной интонации.
— Тебя это не касается, — взяв себя в руки, твёрдо ответила я.
Его взгляд скользнул по всему моему телу, успев захватить спутанные волосы, искусанные губы и, наконец, остановился на уровне моих шорт. И тут я с ужасом осознала, что у меня расстёгнута ширинка. Чёрт, я застегнула пуговицу, но второпях совсем забыла про молнию.
Казалось, в гостиной остановилось время. Будто в замедленной съёмке, Алекс поставил на столик чашку с недопитым кофе и, поднявшись с кресла, посмотрел мне в прямо в глаза. Этим взглядом можно было колоть лёд в Арктике. Воздух между нами ощутимо сгустился и стало настолько тихо, что я слышала тиканье коллекционных настенных часов, купленных Ричардом за бешеные деньги на закрытом аукционе. Это тиканье нервировало меня до оглушающего пульса в ушах. Мне стало страшно.
— Алекс…
Он заткнул меня одним небрежным взмахом руки.
— Мне вот что интересно, — начал он, обдавая меня волной ледяного презрения. — Не успела ты приехать, и Уильямс уже засунул в тебя свой член. Вижу, мои слова больше не оказывают на него должного воздействия. Придётся это исправить. Теперь о тебе, — продолжил он в своей высокомерной манере. — Тебе нравится быть использованной? Нравится, когда тебя трахают и ничего более? Встретив тебя, он спросил: «Как ты?». Ты рассказала ему о своём лечении, учёбе, любви к танцам? Он знает, какой у тебя любимый фильм, а песня?
Его слова били наотмашь. Рядом с идеальным Алексом я снова почувствовала себя той самой грязной девочкой из болота, которой не была уже много лет. Джеймсу насрать на всё то, что он сейчас перечислил, и мы оба это знали. Он хотел уязвить меня. Сделать больно. Но я ни за что в жизни не доставлю ему удовольствие. Не покажу, что у него получилось.
