Гуров слушал перечисление чуть ли не по годам. Наименование частей с их номерами, должности, выполняемые обязанности, отличия, награды. Все это хорошо, но, к сожалению, ничего не дает и ничего не объясняет. И как этому подполковнику, насидевшему в кадрах приличный зад, объяснить, что оперативнику нужно совсем другое. Иного рода информация. А это все… Это как таблица, как шахматная доска, на которой по бокам буквы и цифры. Фактически Гурову сейчас эти буквы и цифры и зачитывали. А ему нужен перечень фигур на доске, причем из записей самих шахматистов. Когда, в какой позиции, кто где стоял, как пошел и какой от этого был результат.
– Потом почти десять лет на Северном Кавказе, – продолжал самозабвенно бубнить подполковник. – Точнее, сначала в Краснодарском крае, а потом уже в Минеральных Водах. Более сорока спецопераций различного вида сложности, пять боевых орденов. Два легких ранения. Вот, собственно, и все. – Я вам подготовил, конечно, выписку, а то вы ведь не все запомнили.
– Выписку, – грустно повторил Гуров. – Понятно. А в ней что?
– В выписке? – Подполковник искренне удивился вопросу, полагая, что такие очевидные вещи должны понимать даже оперативные работники. – Краткий послужной список, естественно. Годы службы, части, места дислокаций, даты присвоения очередных званий, награждения государственными наградами и знаками отличия.
– Н-да… Спасибо вам. – Гуров побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. – Только, знаете, мне ведь от вас требуется информация совсем иного рода.
– Да, конечно, Лев Иванович. Диктуйте, что еще вам уточнить. Я записываю.
– Давайте я сам напишу, – предложил Гуров.
– Как вам будет угодно, прошу, вот ручка, бумага.
Гуров наклонился к столику, положил перед собой лист и стал быстро писать убористым почерком. По мере того как лист заполнялся ровными пронумерованными строчками, лицо кадровика бледнело и вытягивалось. После восемнадцатого пункта он предложил:
– А знаете, Лев Иванович, может быть, нам поступить немного по-другому? Я, честно говоря… не совсем понял, что от меня требуется. А раз вы… Я могу вам выделить рабочее место в нашем архиве, поручу вас вниманию наших девушек, и вы получите там любую информацию о службе Шамина, о частях, проводимых операциях, потерях личного состава… Я, конечно, не понимаю в вашей работе многого, но потери-то вам зачем? Хотя, конечно, не мне решать.
21 марта 2003 года, Шалинский район Чечни
Майор Шамин выскочил из третьего по счету «Урала» и побежал в голову колонны к командиру. Подполковник Коростелев сидел на подножке машины, развернув на коленях карту. Они были в пути уже сутки, оставляя на блокпостах у границы с Грузией усиления. Фактически весь батальон внутренних войск был разбросан по участку трех пограничных застав. Сведения, полученные разведкой, сводились к одному: возможны попытки скрытого проникновения групп боевиков с территории сопредельной Грузии с целью дестабилизации обстановки в Чечне в преддверии референдума и его срыва.
– Шамин, слушай сюда. – Подполковник потер красные от бессонницы глаза и потыкал карандашом в карту. – Людей не хватает, мы тут одни, кого можно использовать, а я должен помочь перекрыть границу. Тут для тебя работенка нарисовалась. Раз ты спецназ, тебе и карты в руки. Топографические.
– Новые сведения поступили? – осторожно спросил Шамин.
– Да. Вот здесь, – карандаш обвел овалом часть труднодоступного участка горного района, – по данным разведки, скапливается группа. Участники просачивались горными тропами со всех сопредельных сторон. Боевики из числа чеченских незаконных вооруженных формирований, есть и арабские наемники. Но самое главное, среди них и Магомед Евлоев. Предполагается, что он прислан чуть ли не самим Басаевым с секретной миссией. В чем она заключается, неизвестно. Возможно, подготовка террористического акта, но, скорее всего, для руководства бандподпольем, организации саботажа, подрывной деятельности, покушения на лидеров Чеченской Республики. Понял ситуацию?
