В каюте было темно. Я еле различал очертания ее тела. Но чтобы понять, что она ужасно раздражена и даже оскорблена, не нужно было освещения. Ее нервным импульсом была пропитана вся каюта.
– Подождите, я же просто пошутил. А он – дурак. Это просто глупая шутка.
– Не трогайте меня! – всхлипнула она. – Вы сейчас правду говорите? – немного помолчав, продолжила.
– Конечно, ну сразу же понятно, что мы будем дописывать картину. Вот, у меня и кисти с собой, – стараясь как-то развеселить ее, я резкими движениями поднял кисти вверх, чтобы их было лучше видно. – Вот, смотрите, они у меня!
– Ладно, ладно. Я вам верю, – чуть повеселев, ответила она.
Но я чувствовал, что она сама не желала уходить.
– Ну что же вы стоите? Приступайте!
– Как? Здесь так темно, я еле разбираю, где находитесь вы.
– Тогда вам стоит включить фантазию!
– Это невозможно при всей моей фантазии! – чуть подойдя к ней ближе, я продолжил. – Если только на ощупь.
Я думал, что сейчас будет буря, гром, гроза – ну что угодно. А она ничего мне не ответила, лишь пододвинулась поближе.
Это был самый необычный способ. Мы в полной темноте находились вдвоем в замкнутом пространстве. Я поочередно прикасался то к ней, то к холсту. Кисти были не нужны, я рисовал пальцами на ощупь. Признаюсь честно, все мысли о последних событиях моей жизни вылетели из головы. Я был опьянен ею. И импульсы ее тела отвечали мне взаимностью, хотя она вела себя неприступно.
– Я почти закончил, осталось только добавить несколько штрихов вашим губам.
Голос мой был каким-то дерганным, я ощущал желание всем телом, но не смел.
– Хорошо, я еще потерплю! – иронично ответила она.
Но я чувствовал, что она не терпит, а наслаждается. Ох уж эта странная профессия – художник.
Обмакнув кончики пальцев в новый слой краски, я нежно прикоснулся к ее рукам. На ощупь они оказались еще более желанными для меня. Я понимал, что как только я прикоснусь к ее губам, то моя работа над картиной прекратится. Теперь началась игра – кто устоит дольше. Я водил кончиками пальцев по ее скулам, изящному носику, а затем снова возвращался к губам. От моих прикосновений всё ее лицо было покрыто краской, но это еще больше вызывало желание в ней. Я чувствовал, как ее дыхание учащается.
– Что вы делаете со мной?! – очень робко, еле дыша, произнесла она.
Это стало последней каплей нашей обоюдной пытки. Мои губы впились в ее, наши тела стали одним целым на эту ночь. О боже, какое же это было недостающее лекарство.
– Скоро наступит рассвет, тогда я уже не смогу смотреть в твои глаза. Мне нужно уходить.
– Нет, останься. Я не хочу терять… Нашу связь.
– Связь? Вот как! – злорадно прошептала она.
– Может, я подобрал не те слова, но ты же понимаешь меня.
– Я желала этой ночи ровно в тот момент, как мы встретились тогда на палубе. Но всему наступает конец. Пусть этот портрет будет памятью о нашей ночи.
Я понимал, что расставание неизбежно, но как же мне не хотелось снова оставаться с самим собой.
– Постой, – начал я.
– Не надо обманывать себя и меня. Это была последняя ночь. Прощай.
Она взяла холст и поспешила к выходу. Теперь я мог немного разглядеть свою работу. Было в ней что-то прекрасное. Когда она ушла, я так и продолжал неподвижно лежать в кровати. Еще пару часов вся моя одежда будет иметь ее запах, а значит, я еще немного смогу побыть с ней вдвоем.
Мою идиллию бесцеремонно прервал сосед, хотя, конечно, я ему благодарен за то, что он ушел этой ночью.
