«Не может быть!» – воскликнул я.
Мысли путались в моей голове. Одна часть меня говорила, что это все бесполезно, что зря я поехал, но другая была более убедительной.
«Если уж Оскар говорил, что он едет к жене и ребенку, значит, они ждут его до сих пор».
В конверте помимо письма лежала еще старая фотокарточка. На ней была изображена молодая женщина с маленьким ребенком. Лицо было сложно разглядеть: вся фотография была в сплошных изломах. Даже не видя их лиц, я почувствовал какую-то теплоту от карточки. И на душе стало немного легче.
«О, милый, как же я была не права. Если бы у меня была возможность все исправить, вернуть тот проклятый день, я бы никогда не посмела сказать тебе такие ужасные вещи. Тогда я испугалась, я не знала, не понимала, что мне делать дальше. Я надеялась, что если тебя не будет рядом, я смогу спокойно расстаться… с жизнью».
Этот кусок письма первым кинулся мне в глаза. В этот момент я испытал и страх, и смятение одновременно. Мне хотелось знать, что произошло с бедной девушкой, что заставило поселиться в ее голове таким страшным мыслям. Но чувствовал я себя ужасно неловко, будто заглядываю в замочную скважину какого-то дома. Ведь это не мое дело. Более того, я даже не имею никакого права читать это письмо. Но я понимал, что если не узнаю правды, то этот вопрос будет мучить меня всю жизнь.
«Зачем нужны такие доказательства? Зачем ты послушал меня? Я жалею об этом каждый божий день. Я не смогла сказать тебе правду, пока ты был рядом, поэтому напишу всё в письме. Когда ты предложил быть навсегда с тобой, я испугалась. Нет, ты не подумай, я тебя любила и люблю. Я не знала, как тебе сказать, я не знала твоей реакции».
«Вот женщины, как много воды, как мало сути. Я сейчас уже получу инфаркт, пока дождусь, когда она расскажет», – проворчал я. Была уже глубокая ночь, и на палубе становилось очень холодно. Я чувствовал, как дрожь пробирается по всему моему телу. Но в каюту идти не хотелось. Мне было важно узнать, что произошло между ними 20 лет назад.
«Я беременна, а ведь мне всего 18 лет. Ты предлагал мне быть всегда рядом с тобой, уехать куда-нибудь далеко-далеко. А потом эта ужасная ночь… Ну как я могла признаться тебе, что у нас будет ребенок? Я испугалась, что ты меня бросишь, если узнаешь об этом. Поэтому я так и поступила».
Письмо было просто огромным. Ранее, когда я брал его в руки, оно не вызывало у меня столько негативных чувств, не казалось мне гигантским. А теперь каждая буква вызывала все больше и больше эмоций. Я будто переживаю все это сам. Будто я сижу с ней рядом, даже держу ее за руки и вижу все ее страдания.
«Ох, женщины, почему вы так все усложняете, почему нельзя сразу рассказать всю правду. Что она такого сказала, что перевернуло всю их жизнь?» – размышлял я, прислонившись лицом к железным перилам. Наверное, у меня уже поднялась температура. Тело было ледяным, а внутри все горело.
Так я и просидел до рассвета. Меня мучили мысли, воспоминания. Я думал, сколько же сейчас лет ребенку? Жив ли он? Как сложилась судьба его жены? Мыслей было много, а вот ответов мало. Мое внутреннее волнение прервали шумы, которые доносились с разных концов палубы. Корабль начал просыпаться. Наверное, со стороны я похож на какого-то сумасшедшего: у меня избитое опухшее лицо, красные и безумные глаза и израненное тело. Я решил, что будет лучше, если я вернусь в свою каюту. Мой сосед уже не спал. Он пытливо перебирал свои вещи.
