Она позвонила в дверь квартиры, находящейся над бывшим жильем Макаровых.
Ей ответили не сразу.
– Кто? – недовольный женский голос.
– Адвокатская контора КУНИ, – бойко ответила Белла, – отдел расследований!
Глазок потемнел. Хозяйка квартиры внимательно рассматривала гостью.
– Что еще за отдел? – спросила она.
– Адвокат задержанной Инги Макаровой собирает доказательства защиты, – пояснила Белла, – и для этого держит помощников-экспертов для проведения расследований.
– Документ ваш покажите. Откройте. Ближе поднесите. Да не так близко! Левее! Выше чуть-чуть! Подождите, я позвоню, проверю!
Пока хозяйка звонила и выспрашивала о посетительнице, Белла успела пересчитать все завитушки перил, вспомнить все известные ей ругательства на цыганском языке, которыми часто грешила бабушка, и прикинуть, какое Непростительное заклятие она применила бы к сверхосторожной соседке Инги. Может, Круциатус? Или хватит и Империо?..
– Ноги вытирайте получше, – строго сказала, открывая дверь, крупная рыжеволосая женщина в маске и перчатках. Сквозь тонкую резину просвечивал коричневый лак на коротко остриженных ногтях. – Разувайтесь на коврике, а то занесете в дом уличную грязь… Пальто тоже снимайте, вешайте вот сюда. Бахилы наденьте.
Она взяла с полочки баллон и щедро окатила пальто и ботинки Беллы какой-то жидкостью с едким больничным ароматом.
"Надеюсь, меня она не будет поливать этой отравой?" – поежилась Измайлова.
– Проходите в ванную руки мыть. Вот мыло, в белой бутылочке, бактерицидное, намыливайте хорошенько, минуту.
Мыло тоже крепко пахло больничной дезинфекцией, и Белла даже посочувствовала вирусам: "От этого, наверное, они загибаются в страшных мучениях!".
Хозяйка провела ее на кухню. Двери комнат были плотно закрыты. За первой кто-то заливисто храпел. За второй орал телевизор. Какой-то парень возмущался тем, что властная мать разрушает его счастье и ломает жизнь, а женщина с командирским голосом доказывала, что ему не нужна эта оборванка-детдомовка из провинции. Потом фальшивые голоса бодро завопили о достоинствах нового биойогурта…
Рыжеволосая дама смерила Беллу взглядом:
– И что тут расследовать?.. Ее сразу и арестовали. Грех-то какой на душу взяла, человека жизни лишила. Я, можно сказать, на месте преступления ее поймала. Выбегает чисто ведьма на помеле, взъерошенная, глаза безумные, пакетом мотыляет, а из пакета рукав висит…
– Какой рукав? – спросила Белла.
– От блузки, что дома носила. К почтовым ящикам в ней ходила. Бежевая такая, в клеточку, хорошая кофта, а на груди собачка вышита, эта, ну, мордастенькая, как у Донцовой… Тьфу, что за память: что в Олимпиаду-80 было, помню, а простое слово забыла…
– Мопс? – спросила Белла.
– Да, точно. Спасибо! Он самый, мопс. Выскакивает – в куртке мужниной, синей, он в ней поутру вокруг дома бегал, в руках пакет мусорный, а в нем блузочка эта, с собачкой. Я думала, небось порвала вещь, или прожгла, вот и выкидывает, а потом полиция приехала, я и сообразила… Ой, Господи, даже испугалась, – зашептала женщина, – это ж она мужа убила и кофту кровью замарала, вот и бежала, как безумная… Я так и сказала тем ребятам, полицейским, они к мусорке, а контейнеры уже пустые. Вот скажите, а? То обзвонишься по всем телефонам, пока мусорщик приедет, стоит помойка полная, воняет, а тут нате: увезли!
Белла терпеливо слушала соседку Макаровых, включив диктофон в кармане брюк и изнывала от желания ответить на ее сентенции насчет "много воли нынешним дали" и "раньше баба свое место знала, и семья была семьей". Она здесь не для того, чтобы дискутировать о равноправии полов. Нужно опросить свидетелей и попытаться найти хоть что-то в защиту Инги.
