– Сядь, – сказал он. Запах канифоли перебил все остальные. Утренние, приятные. – Сядь и остановись, Мика.
Она послушно села, сложила руки на столе. Глаза у нее лихорадочно блестели – волновалась.
Очень хорошо, пусть поволнуется. Он не станет ей помогать. Мика должна сыграть свою роль, и она ее сыграет, а для этого нужно, чтобы она как следует прочувствовала важность положения.
– Валя, что случилось? – Она поправила прядь, не забывая о том, что только что из парикмахерской, и нужно быть осторожной. – Ты так сказал по телефону…
– Ничего особенного я не сказал. – Он махнул рукой, подзывая давешнюю улыбчивую. – Ты вечно себя накручиваешь, а я почему-то должен…
– Ты ничего не должен, – быстро перебила она. – Ничего! Просто ты же знаешь, как я беспокоюсь из-за этих дел!
Он помолчал, а потом как будто признался:
– Я и сам беспокоюсь.
– Ну? – Она впилась в него глазами, даже сигарету из пачки не вытащила до конца.
Он чуть-чуть ослабил вожжи:
– Нет, ничего страшного. Просто я думаю, что мы должны действовать быстро.
Он смотрел фильм, где Роберт Редфорд укрощал лошадей. Лошади оказались разные, к каждой нужен был свой подход, и только Редфорд умел найти правильный.
Валентин Певцов тоже был один, а лошадей вокруг много!
Подошла официанточка, наклонилась почтительно, и, не глядя в карту, он заказал Мике зеленый чай, йогуртовый тортик и морковный фреш с глотком сливок. Высший пилотаж.
Теперь, следуя за Робертом Редфордом, нужно было бы вожжи поднатянуть.
– Время не терпит, – произнес он, как только официанточка отошла. – Если ты на самом деле уверена, что сможешь, нужно действовать. Ты уверена?
Вот это он спросил зря.
Напрасно.
Он дал ей возможность выбора, а этого не следовало делать. Это он выбрал ее для дела, а уж никак не наоборот!
Как утопающий за соломинку, она моментально схватилась за его оговорку и спросила тихо-тихо, не поднимая глаз:
– А ты думаешь, что у… нас есть выход? Ну… какой-то еще? Другой?
Он тут же вышел из себя.
– Мика, я сто раз говорил, что выход у тебя, – он приналег на это слово, – только один. Или собираешься в «Матросскую Тишину»?
– Я никуда не собираюсь, просто мне… – она вытащила сигарету и прикурила нервным быстрым движением, – просто мне очень страшно, Валечка. Так страшно…
Зачем, черт побери, он спрашивал, когда надо приказывать?
Он молчал, и она снова заговорила. Сигарета мелко дрожала в тонких пальцах, белым колючим светом сверкнул бриллиант кольца, и запах, боже мой, запах!..
Канифоль. Опять канифоль.
– Валечка, я так боюсь! Я сама не знала, как боюсь, и только теперь поняла. А ночью мне сон приснился, ужасный, гадкий! Я проснулась вся в слезах и до утра просидела, не могла уснуть…
– Не хочешь, – перебил он. – Не надо. Все отменяется. И мы закрываем тему.
Вот это было стопроцентное попадание.
– Нет! – вскрикнула она горячим шепотом. – Нет. Как же можно… отменить?
– Ну так. Если ты не хочешь.
– Я хочу. Но не могу.
– Мика!..
– Да-да, – согласилась она быстро. – Да, конечно. Я возьму себя в руки. Сейчас. Сейчас…
Павел Каплевич за соседним столом радостно захохотал и вольготно положил ногу на ногу. Ах, как Мика завидовала ему, и его спутнице, и его понятным и, должно быть, легким и приятным делам!
Валентин Певцов – Валечка – с другого края стола пристально следил за ней, и ничего она не могла понять по его взгляду. А о том, как именно следует читать мысли, глянцевые журналы не писали!
