Она оттолкнула его от себя и пошевелила носом, придавая ему прежнюю форму.
– Вот сейчас муж выйдет, и ты увидишь, что значит быть озорным, – пообещала Стюардесса. – Руки помыл бы, прежде чем за мое лицо хвататься. Турист, что ли?
– Разве я похож на туриста? – фыркнул Аулис, скручивая крышку на бутылке спрайта. – Я президент международного суперэлитного альпклуба экстра-класса «Свободное падение». Не слышала о таком? Лечу подписывать контракт с норт-фрудийской фабрикой по переработке агавы. А на завтра у меня запланирована охота на тигров, затем дайвинг с акулами, прием у консула и выступление перед активом гренландских мормонов… А что, твой муж очень ревнивый?
– Очень, – с безусловной убежденностью ответила девушка и как бы невзначай подторкнула нос кулаком – ей не давали покоя слова Аулиса о том, что ей пойдет быть курносой. «Вполне может быть!» – наверное, подумала она и добавила: – Он меня обожает! Он дня без меня прожить не может. Он все время думает и заботится обо мне. А какой он щедрый! Чего он мне только не наобещал подарить в будущем!
Аулис присосался к горлышку и незаметно рассмотрел темно-коричневые коленки Стюардессы. Он еще никогда в жизни не общался с такой колоритной девушкой. Коленки были так себе. А вот прическа, состоящая из множества тонких косичек, его впечатлила. Он представил эти косички раскиданными по подушке, прикрытые рысьи глазки, частое шумное дыхание и нечаянно хмыкнул.
Стюардесса строго взглянула на него.
– Ты зря хрюкаешь, – холодным тоном произнесла она, выдавливая на тыльную сторону ладони увлажняющий крем с крокодиловым молочком. – Здесь, в самолете, о пилотах нельзя думать плохо… Это к добру не приведет. Сейчас от них зависит все – наша жизнь, судьба, здоровье, благополучие. У них титаническая работа. В них надо верить. Вот ты сейчас треплешь языком и водичку попиваешь, а они… они… на нервах… из последних сил… ради нас… ради самолета… не ведая сна и покоя…
– А с чего ты взяла, что я думаю о пилотах плохо? – возразил Аулис. – Просто я хотел пригласить тебя сегодня вечером в ресторан.
– Вечером? – как эхо повторила Стюардесса, и Аулису показалось, что она растерялась и покраснела, да вот только на черной коже румянец не проступил. – Я даже не знаю, что на это ответить… Я уж отвыкла от ресторанов… Да там, должно быть, еда невкусная… А вдруг откроется понос или рвота? Мало ли что подсунут…
– Мы пойдем в самый приличный ресторан, – заверил Аулис. – А потом у меня в номере шампанское попьем.
– Ну да, – неуверенно кивнула Стюардесса. – Это само собой. С шампанского, собственно, можно и начать… Вот только не знаю, как тебе это объяснить… Я прямо-таки вся в смятении. У меня мысль переклинило… Надо все подсчитать, взвесить…
– Ты не знаешь, что сказать мужу? – пришел на помощь Аулис.
– Да ничего ему и говорить не надо… Он мне, понимаешь ли, обещал колечко с бриллиантом…
– Фу, какая ерунда! – всплеснул руками Аулис, лихорадочно гадая, кто перед ним: дура, опилками набитая, или хитрая бестия. – Подумаешь, колечко пообещал. Я тебе тоже что-нибудь пообещаю. Например, еще более крутое колечко, с двумя брюликами!
– Правда? – обрадовалась Стюардесса. – Ну тогда… тогда зачем нам ждать вечера?
«Все-таки дура», – пришел к выводу Аулис, и у него от волнения учащенно забилось сердце. С такой концентрированной экзотикой он еще никогда не сталкивался. Пока он торопливо раздумывал, прилично ли будет воспользоваться столь безграничной доверчивостью Стюардессы и действительно ли она так привлекательна, как показалась ему сначала, Стюардесса толкнула его в закуток, огороженный шторой, где находилась бортовая кухня. Раздевалась она празднично, легко, быстро, с молодежным задором, и, хотя ее немножко донимали сомнения относительно обещания Аулиса, острое желание заполучить колечко с двумя брюликами было неподавляемым. Аулис же, старательно раскачивая самолет, чувствовал себя подонком, но остановиться не мог.
