– Брось глупости болтать! Он бредит. – Анита потрогала чело найденыша. – Жара нет. Переохлаждение… Неси этот… diablo, все время забываю… samogon.
– Пошто? – В Веронике проснулась рачительная экономка. – Ежели этот антихрист без памяти, то он и глотнуть не сможет.
– Снаружи разотрем. Неси, говорю!
Вероника, ворча по поводу зряшного перевода ценного продукта, удалилась на кухню и принесла четверть свекольного первача. Она немного успокоилась – видно, поверила, что подобранный в палисаднике мужик не послан с того света. Но ее симпатий к нему это не усилило.
Следуя повелению Аниты, она стащила с незнакомца рубище и растерла его впалую грудь мутной, словно смешанной с мелом, жидкостью. Процедура подействовала – он открыл глаза, шало оглядел окружающее.
– Ты кто? – повторила Анита заданный ранее вопрос.
Он облизнул обветренные губы и уставился на бутыль, к горлышку которой Вероника то и дело прикладывала тряпочку. Поднял пятерню, потыкал пальцем себе в рот.
– Ишь ты! Очухался, ирод. Внутрь просит.
– Дай, – распорядилась Анита. – Только чуть-чуть.
Мужик припал к бутыли, с наслаждением потянул в себя ее содержимое.
– Хватит! – Вероника отпихнула его и отодвинула четверть подальше. Возвысила голос: – Тебя как звать?
– Ак-к-ки… – выговорил он через силу.
– Аким?
Он кивнул.
– Откуда взялся?
– Из В-волок-ка…
Волоком называлось соседнее село. Три версты через лес. Летом – променад, оздоровительная прогулка, но зимой…
– Да ты герой! – Анита промолвила это без иронии. – Куда шел? И зачем?
Назвавшийся Акимом с готовностью ворохнул языком, чтобы дать пояснения, но издал лишь нечленораздельное «угм», после чего закатил зенки и грянулся затылком об пол.
– Свят-свят! – закрестилась Вероника. – Неужто преставился?
Анита сдавила ему запястье, ощутила толчки пульса.
– Нет. Наверное, потеря сил. Перенесем его к тебе в каморку.
– Ко мне?..
– Не валяться же ему где попало.
– Анна Сергевна, что хотите делайте, но я с ним в четырех стенах не останусь!
– Ляжешь в столовой, на лавке. Для тебя узковато будет, но как-нибудь ночку перетерпишь, а утром, надеюсь, он придет в себя.
На том и порешили. Впавшего в беспамятство странника не без усилий перетащили в закуток прислуги и пристроили на топчанчике, укрыв толстым домотканым покрывалом. Он еще некоторое время бредил, но в конце концов затих и, судя по ровному посапыванию, погрузился в относительно здоровый сон.
Анита же так и не сомкнула глаз. Слышимость в доме была более чем идеальная. Громкое причмокивание Вероники, бой часов, шуршание мышей, пощелкивание рассыхающегося дерева – все это, прежде казавшееся мирным и не вызывавшее волнения, ныне заставляло вздрагивать и лишало покоя.
Около семи, еще до восхода солнца, Анита поняла, что старания уснуть обречены на неудачу. Встала, оделась и, переместившись в кабинет Алекса, от безысходности взялась за вчерашнего Скотта, а с первыми проблесками зари накинула салоп, сменила туфли на меховые сапожки и вышла на крыльцо.
Очень хотелось, чтобы поскорее приехал Алекс. Однако он появился уже после полудня, невыспавшийся и озадаченный. Анита дала себе зарок не уходить в дом, пока не дождется возвращения мужа, и поэтому продрогла, а вдобавок проголодалась. Вероника уже и печь протопила и завтрак приготовила, звала госпожу хотя бы кофию с ливерными пирожками откушать, но не дозвалась.
– Нелли! – поразился Максимов, выскочив из саней. – Да ты совсем в сосульку превратилась! Разве так можно?
