Народу было немного. На нескольких столиках светились зеленые абажуры, делая их похожими на уютные обитаемые островки среди сизого мрака. Между столиками белыми беззвучными призраками двигались рубашки официантов. Самым же освещенным местом была стойка бара. Каждый, кто попадал в ее свет, чувствовал себя словно на сцене, под перекрестным вниманием чужих глаз. Участвовать в этом спектакле одного актера Виктору совсем не хотелось, он снова повернулся лицом к стойке и забарабанил пальцами по краю столешницы.
Карл поставил перед ним дымящийся кофе, рядом молча положил пачку мятной жевательной резинки. Виктор с усмешкой посмотрел на Карла и соскользнул с табурета. Двумя пальцами подхватил блюдце с чашкой, свободной рукой взял со стойки пачку жвачки и помахал ею в воздухе.
– Это, надо понимать, бонус за счет заведения? Не думай, что так дешево отделаешься. Ты не забыл, что мы спорили на «Камю»?
– Не забыл. До Рождества еще есть время, – усмехнулся Карл. – Ждешь кого-то?.. Наверное, девушку. Угадал?
– Угадал, – сказал Виктор, прикидывая, где бы присесть. Выходит, это все-таки Карл дал ей номер моего телефона, подумал он…
– Красивую? – спросил Карл и растянул губы в ехидной ухмылке.
– Сейчас узнаем, – сказал Виктор, осторожно унося кофе в самый темный угол.
Или дамочка все-таки увидела вывеску?..
Она появилась с невероятной для женщины точностью. У Виктора было достаточно времени разглядеть ее из своего угла. Он видел, как она обратилась с вопросом к Карлу, как тот внимательно выслушал ее и, прекрасно зная, что Виктор сейчас на них смотрит, о чем-то долго еще переспрашивал, делал задумчивое лицо, надувал щеки, чесал в затылке, пока наконец не соизволил указать толстым пальцем на его столик.
Красавицей Милена Беркова не была – милая, симпатичная, не более того. На вид лет двадцать пять – может, чуть больше. Ниже среднего роста, стройная, светловолосая, со строгим взглядом серо-голубых глаз. На губах ни помады, ни улыбки, – просто сама серьезность. На ней была узкая темно-серая юбка, бледно-голубой со стальным отливом жакет, на голове такого же цвета маленькая шляпка – все сидело безупречно, но как-то уж очень провинциально, без шика. В руках черная лакированная сумочка в форме сильно вытянутого прямоугольника – в такой одинаково удобно носить как складной зонт, так и длинноствольный магнум. Стискивающие сумку пальцы побелели от напряжения, и это единственное выдавало, что госпожа Беркова нервничает.
– Господин Катранжи? – спросила девушка с еле заметным намеком на улыбку. – Я Милена Беркова. Спасибо, что пришли.
– Приятно познакомиться, госпожа Беркова. Присаживайтесь, – почти официально сказал Виктор и сделал рукой приглашающий жест, исчерпав этим дневной запас галантности.
Она села напротив, вся собранная, с прямой напряженной спиной. Сумочку положила на колени, накрыв ее скрещенными руками без единого перстенька или колечка. Беззвучно подплыл и склонился рядом официант. «Кофе и сливки, пожалуйста», – не слишком уверенно попросила она и, подобно леонардовой Джоконде, обозначила улыбку самым краешком бледных губ. Официант кивнул и растворился в темноте. Девушка какое-то время молчала, разглядывая скатерть, потом, словно решившись, взглянула прямо на Виктора, и тому стоило некоторых усилий не утонуть ненароком в широко распахнутых и полных неподдельной тревоги глазах цвета осеннего моря.
