– Я не могу не разговаривать, – притворно захныкала Эмма. – Если вы приказываете нам молчать – тогда сами рассказывайте что-нибудь. Можете стихи почитать. Пушкина, например, – она засмеялась.
– Стихи?! А что? Таких тренировок у меня ещё не было. Но, как говорится, желание дамы – закон.
«Умница! – восторженно подумала Зинаида. – Даже ломаться не стал. Интересно, что прочтёт?»
– Итак, по просьбе милых дам – Джордж Гордон Байрон: «Она идёт во всей красе»…
«Она идёт во всей красе —
Светла, как ночь её страны.
Вся глубь небес и звёзды все
В её очах заключены.
Как солнце в утренней росе,
Но только мраком смягчены.
Прибавить луч иль тень отнять —
И будет уж совсем не та
Волос агатовая прядь,
Не те глаза, не те уста
И лоб, где помыслов печать
Так безупречна, так чиста…»
Зинуля просто обомлела от восторга. Если бы сейчас рядом с ней была мама, то наверняка предложила бы дочери повнимательнее присмотреться к такому романтичному и образованному инструктору…
Князева обожала Байрона, но больше любила читать в первоисточнике – переводы зачастую не могли передать поэтической прелести стиха…
Словно поняв её мысли, Марат дочитал стихотворение до конца и задумчиво произнёс:
– Только я убеждён, что Байрона лучше читать на его родном языке, вот послушайте, как это звучало у поэта:
«She walks in beauty, like the night
Of cloudless climes and starry skies;
And all that's best of dark and bright
Meet in her aspect and her eyes:
Thus mellow'd to that tender light
Which heaven to gaudy day denies…».
Его произношение было безупречным. А проникновенность, с которой он декламировал, не могла оставить Князеву равнодушной. От нахлынувших чувств Зина остановилась.
Марат, улыбаясь, приблизился к ней.
– Не останавливаемся, не останавливаемся, – он посмотрел на Зиночку своим карим взглядом из-под пушистых ресниц и, сняв перчатку, обхватил тёплой и сильной рукой её пальцы. – Вот такими движениями, вот такими движениями, – приговаривал он, не переставая смотреть на Зину.
Зинуля же, казалось, разучилась понимать русский язык, она только видела его красивые губы и ещё – родинку на левой щеке.
– У меня снова ничего не получается! – запищала Эмма. – Марат, подойдите, пожалуйста.
– Иду… – отозвался инструктор и посмотрел на Зиночку таким взглядом, что её будто током ударило.
Очнувшись от мощного разряда «невидимого дефибриллятора» и придя в себя, по-новому ощутила зимнюю красоту: искрящийся от света фонарей снег; огромные сосны, припорошенные белым пухом; звёзды в тёмном небе. Сердце защемило от ожидания…
– Марат… – пробуя звуки на вкус, прошептала Князева, словно надкусила любимый шоколад с ореховой начинкой.
В фойе, собирая инвентарь, инструктор пригласил всех на занятия по фитнесу и, пожелав доброй ночи, попрощался.
– Мы, подруга, так не договаривались, – грустно произнесла Эмма. – Ты почто у меня красавчика уводишь?
– Не говори глупости, – придав тону равнодушия, ответила Зиночка. – Я мешать не стану. Дерзай! – напутствовала она приятельницу, в глубине души уверенная в том, что все попытки бойкой Шталь обречены на поражение.
«Он Байрона читает», – про себя подумала Зиночка и загадочно улыбнулась.
* * *
Ночью снилась какая-то белиберда…
Будто сидит она около заброшенной избушки в заросшем раскидистыми деревьями саду и слушает песни, которые напевает Марат, аккомпанируя себе на гитаре. Внезапно в небе раздаётся нарастающий гул летящего самолёта. Зиночке становится страшно. Из тёмных туч вырывается и проносится почти над самой головой белоснежный лайнер. Потеряв управление, воздушный корабль резко теряет высоту и с грохотом врезается в землю. Марат исчезает. А растерянная Зина смотрит, как вдалеке полыхает пожар и валит клубами чёрный дым…
