– Мы тут знаки пи после запятой вычисляем, а вы нас какими-то бытовыми штуками отвлекать собрались, – пожаловались бобры инженерам. – Прагматичность ваша дурацкая!
– Чего это она ду… – возмутился было Энди, но Коготок резко пихнул его в бок.
– Не ныть! – строго сказала кошка. – Встали. Сделали глубокий вдох: «вы-ы-ысшая», выдох: «а-а-арифме-е-етика»…
Все животные-математики встали, дружно вздохнули и потянулись.
– А теперь медленно, цепочкой отправляемся в столовую на обед.
Сотрудники строем вышли. Кошка приложила лапку к груди и со всей сердечностью сказала Коготку и Энди:
– Математика так успокаивает!
– Да вы и так спокойная, – фыркнул Мартес-Мартес.
Энди хотел поинтересоваться у кошки, какую систему счисления предпочитают математики института: классическую восемнадцатеричную, созданную древними Фелинами по числу пальцев на кошачьих лапах, или современную десятичную. Но Коготок потащил нового коллегу дальше.
Парни остановились у двери в одну из лабораторий химиков, и Коготок постучал. В ответ за дверью раздался взрыв и потянуло странным запахом.
– Так, ну туда потом сходим.
Служба перечерчения размножала и дорабатывала чертежи. Светлый зал был заставлен горизонтально установленными кульманами, по которым лазали лесные и каменные куницы, соболи и белки. Их тонкие коготки вычерчивали тушью идеальные линии. Каменные куницы сверкали белыми шейками и рукавами, мех соболей переливался коричневым и синим. Некоторые сотрудники переводили чертежи через стекло, установив под ним яркую лампу. Огромная клепсидра – скорее игрушка, чем хронометр – по капле отсчитывала время.
Многие чертёжники носили автокогти. Автокоготь надевался на палец, в него набирали чернила или тушь. С таким инструментом можно писать дольше, чем когда окунаешь собственный коготь. Автокогти изготавливались индивидуально под лапу.
– Да за мной не нужно перечерчивать, – заявил Энди.
– Это экономит время.
– Коготок, ты обещал показать опытный завод. Почему мы туда не идём?
– Там еноты.
– Ну, ожидаемо. У енотов пальцы длинные и цепкие, им легче работать лапами.
Коготок сдался, но перед воротами завода предостерёг:
– Умоляю, молчи! Не противоречь! Не произноси слово «конструктор»!
– Может, и не дышать ещё?
– По возможности.
Они вошли в один из цехов и через несколько минут вылетели оттуда с доносящимся в спину «Приволокли ещё одного конструктора!»
– Будто помоями облили, – недовольно сказал Энди.
– Нужно относиться с пониманием, у енотов стресс. Итатси[7] и Белка считают, что душевное состояние работников нужно беречь, – возразил Коготок.
Энди был согласен, что каждого сотрудника нужно уважать как личность, со всеми особенностями, но неприятно удивился, что сами еноты подобного принципа не придерживались. Начальник же завода – пожилой рыжий колонок Фэн Итатси, с которым ребята столкнулись по пути в цех – вёл себя вполне вежливо.
– Стресс из-за нового проекта?
– Нет. Стресс всегда.
* * *
Энди Лиэбре в очередной раз подошёл к Гуло-Гуло.
– Вы мне не даёте параметры. Получается, нарисуй то, не знаю что. Сколько вообще летит зверей?!
– Ты хочешь привнести порядок в хаос до того, как из хаоса оформится материал для работы. Нужна фаза неизвестности.
– Мы работаем не так.
– Ну, ты больше не в Исследовательском центре, юноша.
– Я только пытаюсь понять, что от меня требуется.
Заяц не уходил, поэтому Рыкун раздражённо добавил:
– Ты должен найти внутри себя тумблер и временно отключить внутреннего формалиста.
