На крыльцо вышел Лейгур, лицо исландца выглядело помятым и усталым, борода вся спутанная.
– Матвей, пора, – хриплым голосом обратился он к нему. – Тебя только ждем.
– Иду, – ответил собиратель и набрал воздуха в грудь. Он встретил взгляд Тихона. Парень будто понял его тяжелую ношу без слов и, ничего не сказав, направился обратно в церковь.
Матвей еще раз обратил взор к облакам, которые неумолимо двигались в сторону запада, и, выждав минуту, направился к церкви.
Все собрались вокруг затухающего костра. Проголосовавшие «за» уже накинули на плечи рюкзаки и винтовки, готовясь к выходу, в то время как троица из Нади, Маши и вставший рядом с ними Тихон уходить не торопились; Надя делала лишние крепления из найденных откуда-то кожаных ремней, в то время пока Маша гладила лежащего головой у нее на коленях отца по красному и вспотевшему лбу.
При виде больного старика очередная волна стыда подкатила к горлу собирателя.
Все выжидающе смотрели в сторону Матвея в ожидании вердикта.
– Ну не томи уже, – нетерпеливо проговорил Юдичев. – Сделай одолжение, проголосуй «за» и двинем уже из этого местечка подальше. Мне здесь не по душе.
– Голосуй, как считаешь нужным, – добавил Лейгур.
– Идите уже, все вы, – устало произнесла Маша. – Справимся и без вас.
– Нет, не справитесь, – ответил наконец Матвей и, оглядев остальных, указал на дверь в церкви. – Я только что проверил облака, сюда надвигается холодный фронт, возможно последний в этом сезоне. Уже к полудню сюда придет мороз, а с ним, вероятно, и буря, всякое может быть. В любом случае, какой бы новый вид мерзляков ни шел у нас за спиной, такого холода они точно не переживут, – и после небольшого промедления поспешил добавить: – по крайне мере я на это надеюсь. Возможно, в этом и кроется причина того, что они до сих пор на нас не напали: чувствуют приближение холодов.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила настороженно Надя.
– Это наш шанс уйти как можно дальше на север, не боясь при этом столкнуться с мерзляками. Считайте, сама природа укрыла нас на неизвестное время, позволив отступить подальше. Сколько это продлится? Понятия не имею. Возможно две недели, возможно три, а может и вовсе пару дней. Но мы можем рискнуть… – он посмотрел на Машу, – и взять с собой Вадима Георгиевича.
Реакция Юдичева не заставила себя долго ждать. От злости он пнул обугленную головешку возле костра и по привычке стал бормотать едва слышные проклятья. Стоявший поодаль от всех Домкрат, заметив вспыхнувшего от гнева Максима, все понял но никак не отреагировал.
Но вот Арина безучастной оставаться не пожелала, и поспешила оспорить решение:
– Это слишком рискованно, Матвей. А если и правда этот фронт задержится всего на пару дней? Да мы с носилками за это время пройдем даст бог километров пятьдесят!
– Да, все верно, – с печалью согласился Матвей. – Поэтому только и остается надеется, что холода продляться дольше.
Юдичев резко направился к двери и заговорил:
– Вот что, я не собираюсь рисковать своей шкурой из-за без пяти минут мертвого старика. И если среди вас еще есть те, у кого голова на плечах в отличие от этого горе-собирателя и тех двух дамочек, я приглашаю пойти со мной.
Максим остановился в дверях в ожидании согласных пойти с ним. Так он простоял секунд десять, но ни один из присутствующих и шагу не сделал в его сторону.
– Ну и катитесь.
Он поправил лямку рюкзака и ногой пнул дверь, выйдя из церкви.
