– Я была младшей дочерью вождя, – пояснила Сенамотис, когда об этом зашёл разговор. Она ходила по комнате с таким же тщательным вниманием, как и Риган, изучая детали обстановки, как будто видела всё это в первый раз. – Мой старший брат должен был стать новым вождём. А меня готовили для того, чтобы я стала устами богини.
– Взошла на костёр? – Риган в свою очередь наблюдал за девушкой. Каждое движение Сенамотис магическим образом действовало на него, умиротворяя и едва ли не погружая в сон. За те две недели, что Сенамотис навещала его, Ригана ни разу не посетила леденящая злость, к которой он давным-давно привык.
– Не совсем так, – Сенамотис повела тонким плечом, – я изучала память племени, имена и лица, тайные знаки. И если бы время нашего народа было благим, я бы стала… – Сенамотис задумалась, подбирая слово, – авгуром? Жрецом?
– Друидом, – на губах Ригана заиграла улыбка, а внутри затеплился понимающий огонёк, и он замолк, вслушиваясь в охватившие его непривычные ощущения,
– Друидом?
– Тот, кто говорит с деревьями. Приносит жертвы священному Дубу. Читает знаки звёзд и людей.
– Мы не говорим с деревьями. Но звёзды и молнии меня учили читать. Орнаменты и руны тоже, само собой. А что касается жертв… – по лицу Сенамотис пробежала тень, – единственной жертвой стала бы я сама. В случае, если на то была бы воля богини…
– Воля богини?
– Если бы она наказала нас голодом, болезнями или войной.
– И война пришла.
– Да. Но я не взошла на костёр, – Кейли на секунду отвела глаза, а потом посмотрела на Ригана в упор, – я не хотела умирать. И богиня наказала мой народ. Скифы убили моего брата и моего отца, осталась только я, – Сенамотис закусила губу.
Риган усмехнулся.
– Ты в это веришь? – спросил он.
– Во что?
– В то, что это ты не спасла свой народ?
Сенамотис пожала плечами и отвернулась.
– Давай поговорим о чём-нибудь другом, – попросила она.
– Я слышала, ты предсказал царю, что его братья пойдут друг на друга войной.
– Да.
– Ты знал, что они подерутся из-за меня?
На губах Ригана заиграла улыбка.
– Не совсем так. Я просто знал, что они подерутся. Потому что так бывает всегда. Когда заканчивается война, люди начинают искать врагов среди своих.
Сенамотис резко обернулась, так что распущенные волосы хлестнули её по лицу.
– Интересно, – сказала она и склонила голову вбок, – значит, ты читаешь не знаки? Ты читаешь судьбы людей?
– Я читаю всё, что меня окружает. Всё, что может дать мне ответы, которых не знает никто другой.
– Тогда почему эту чашу ты не смог прочитать? – Сенамотис указала на кубок, всё ещё стоящий на столе у окна.
Риган помрачнел.
– Я прочитал, но не до конца.
– Про котёл ты уже знал?
– Да. Я знаю три части легенды, хотя у нас её рассказывают по-другому, не так, как рассказывала ты. Но… Про камень у нас не говорят.
– Это камень судьбы, – Сенамотис подошла к Ригану и встала рядом с ним, – когда Ювен ступил на него, камень закричал. И так Ювен стал королём.
Риган молчал, пытаясь сложить то, что услышал только что, с тем, что знал до сих пор.
– Если не веришь мне – спроси у царя, – Сенамотис фыркнула и отвернулась, – у него в опочивальне стоит глиняная табличка, на которой записана судьба всех четырёх святынь. Брат деда деда Кайдена все четыре предмета увёз с собой, уплывая на запад, когда король его изгнал.
Риган мгновенно перевёл взгляд с чаши на Кейли.
– И там всё записано?
– Да.
