Дети Эдема - страница 29
Во внутренних кругах это не принято. Однако же, как я слышала, люди, живущие подальше от Центра, целые состояния тратят на то, чтобы изменить свою внешность и походить на животных. Иные, по словам Эша, находят, что появились на свет не в том виде, что им следовало бы родиться не людьми, а животными. Они называют себя «бестиями».
Я никогда не думала, что смогу увидеть кого-нибудь в этом роде. Это почти то же самое, как увидеть живую змею. А сейчас я смотрю, как он танцует: руки закинуты за голову, тонкие, гибкие бедра извиваются.
В зале полно такого рода диковин. На многих молодых людях блескучая одноцветная школьная форма. На одних она отсвечивает золотом – эти из «Калахари», школы Эша. Иные несколько старше, из школьного возраста вышли, их одеяние – дань исчезнувшим видам. Какая-то женщина покрыта пластмассовым перьями, хотя ни одну из птиц, что я видела на видеороликах по Экоистории, она не напоминает. Другая нарисовала на себе пятен и начесала короткие волосы так, чтобы уши немного походили на кошачьи. Впрочем, в сравнении с мужчиной-змеем обе выглядят искусственно. Под конец представления они повыдергают перья, смоют пятна и снова сделаются людьми. А в следующий раз кто-то превратится в рыбу, кто-то в волка.
Наконец я добираюсь до дальнего конца зала. Отсюда расходятся два коридора – один, насколько можно судить по аппетитным запахам, ведет в кухню, другой – к туалетам. Этот последний я и выбираю, полагая, что так привлеку меньше внимания и в надежде на черный ход.
Есть! Я бросаюсь к двери и уже наполовину распахиваю ее, чтобы очутиться в благословенном безлюдье какого-то проулка, когда за спиной моей раздается голос:
– Эш? Это ты?
Я поворачиваюсь и вижу в тени Ларк. Эш столько раз показывал мне ее фотографии, что я заучила ее черты наизусть.
На ней платье цвета весенних, только что народившихся желто-зеленых листьев.
6
Мне показалось, будто тучи, застилавшие небо жизни моей, внезапно рассеялись и солнце устремило свои сияющие лучи прямо на меня. Чем пристальнее я вглядывалась в Ларк, тем сильнее охватывало меня какое-то странное томление. Чувство было такое, словно я знала ее всю жизнь, и вот уже между нами наладилась полная гармония. Словно я продолжаю кажущийся бесконечным бег, а она – возникшая наконец впереди финишная черта.
– Эш, ты что? – спрашивает она голосом, напоминающим аромат меда в давно вымершем улье. Никогда такой сладости ни в чьем голосе не слышала.
В коридоре полумрак, и я понимаю, что сейчас ей не увидеть, какие странные у меня глаза. При таком освещении меня не отличишь от брата-близнеца. Волосы у меня спрятаны под школьной кепкой, а куртка, скорее всего, скрывает округлости. По внешности же мы, хоть и сходны не один к одному, но в школьной форме Ларк, естественно, примет меня за Эша.
Пока я не заговорю.
Иллюзию мне разрушать не хочется, и я просто качаю головой, давая ей понять, что ничего, мол, все в порядке. Она делает шаг в мою сторону.
Надо уходить. Просто удалиться, не оглядываясь. Если она приблизится еще на шаг, увидит мои плавающие глаза. А если я открою рот, то поймет, что я – не Эш.
– У тебя приступ? – не уступает она, наклоняясь ко мне. Я ощущаю исходящий от нее приятный аромат. Не то чтобы именно сладкий, нет, скорее пряный, густой, какой бывает, когда дождь увлажняет мох у меня во дворе. – А то у меня запасной ингалятор есть, на случай, если ты свой забыл. – А я думаю, как же они должны быть близки, если она не только знает все о его здоровье, но и имеет при себе лекарства.