Лере с трудом верилось, что можно остаться равнодушным, увидев мальчика, хотя и понимала, что мужчины и женщины ощущают многие вещи по-разному. Ее размышления прервало сообщение от Артема: «Позвони мне».
«Я не могу. Я на спектакле», – напечатала она, пряча светящийся экран, чтобы не нарушать темноту зала.
«Тогда сразу после спектакля», – пришел ответ.
«Мы же договорились встретиться после спектакля. Ты что, опять не придешь?»
«Не приду. Знаешь, все-таки мама права, это лишнее. В общем, я передумал».
Погода в этот день была серая и безжизненная, какая обычно и бывает в Питере в ноябре. Лера спряталась в шарф от летящих в лицо мокрых хлопьев. Это был какой-то колючий снегодождь, проникающий под самую кожу. Ей стало жалко Гошку, который каждый раз морщился от такого «подарка природы», и она взяла его на руки, повернув лицом к себе, чтобы уберечь от летящих в лицо колючек. Он смотрел на нее своими внимательными, такими родными серыми глазами, и эти глаза уже не задавали ей никаких вопросов. Теперь он мог задать их сам.
– Ты плачешь, мама? – спросил ребенок.
– Нет, сынок, это просто снежинки мокрые в лицо попадают.
– Противные снежинки, – мальчик попытался ладошкой убрать капли с маминого лица.
– Ты прав. Надо ехать жить в теплые страны. Поедем?
– Поедем! – кивнув, согласился он.
«Что мне написать? – думала она по дороге. – Что я могу ответить? Это очень похоже на стену плача, прислонившись к которой я могу проплакать всю жизнь, а она все равно останется стеной. И почему я не могу остановиться? Просто не писать больше и всё. Почему?!»
И она, остановившись на несколько секунд и продолжая держать Гошку на руках, написала: «Почему?»
«Потому что у меня свои подсчеты», – пришел ответ.
«Какие подсчеты?» – отправила она. Конечно, легче было бы позвонить и всё выяснить, но ей очень не хотелось говорить об этом. Зная, что может быть излишне эмоциональной, она боялась сказать лишнее, точно так же, как не хотела услышать лишнее.
«Это не может быть мой ребенок. Хочешь показать ребенка отцу – покажи его своему второму мужу», – отрезал Артем.
Лера почувствовала необходимость ненадолго присесть. Но, увы, на Невском проспекте нет скамеек, она присела на корточки и заплакала. Точно так же она плакала когда-то в своей старой коммунальной квартире, когда спина того, что прислал ей это сообщение, в очередной раз навсегда скрылась за дверью.
– Мама, ты опять плачешь снежинками? – уточнил мальчик, вновь пытаясь вытереть их своей варежкой.
– Да, малыш… Холодными, как сердце Кая.
– А кто это – Кай?
– Это мальчик из сказки, которому льдинка попала в сердце, и он стал очень жестоким. Сказка называется «Снежная королева». В театре, где мы с тобой сейчас были, можно посмотреть и эту сказку. Хочешь в следующий раз про Снежную королеву посмотреть?
– Ладно, – дал добро мальчик. – А книжка есть про это?
– И книжка есть.
– Почитаешь?
– Давай зайдем в книжный, купим и вечером почитаем.
Георгий, в отличие от своей непоседливой сестры, очень любил слушать, когда ему читали книжки, и уже знал некоторые буквы.
Быстро найдя на полке красочную книгу про Кая и Герду, Лера усадила Гошу на кресло в магазине, так как тот изъявил желание немедленно посмотреть картинки мальчика с льдинкой в сердце.
– А где льдинка? – удивленно спросил он, тыча пальчиком в изображение главного персонажа.
– Так ее не видно, глупенький мой, она же в сердце. И из-за нее он перестал быть добрым.
