– Ой-ой-ой, – закатил глаза Майкл. – У меня их две. От одной не убудет. Вздумали мне тут ещё два пузатых гнома угрожать!
– Ты кого гномом назвал!? – разразилась негодованием Эбигейл и это уже было последней каплей.
Если она и имела обострённое чувство справедливости и бунтарского духа, и могла вступиться за невинного или пойти против навязанных правил, то уж за притеснение или оскорбление себя, эта малышка могла ввязаться в драку, несмотря на своё благородное происхождение. Что, собственно, она и решила сделать прямо сейчас.
Налетев на брата с тумаками, Эбигейл начала вопить: «Это ты – гном! Зловредный гном! Верни сестре слона!!! Быстро, быстро!» Майкл же, под эту канонаду, закричал. Не столько от боли, сколько от неожиданности и опаски, как будто он на полном серьёзе верил, что сестра может его покалечить. Да даже если и не может (мала ещё), он сам в этой неразберихе может порезать себя этим злосчастным канцелярским ножом. И это будет совсем не радостное событие, а боевое ранение. Эмили же, и так на нервах из-за своего слонёнка, увидев эту заварушку между братом и сестрой, с двоёной силой пустилась в истерику.
В этот момент усадьба «Квайтстон» была отнюдь не тихой, как всего четверть часа назад. И, на эту какофонию, естественно, сбежалась прислуга. Первым объявился Барток, дворецкий в летах и чёрном фраке с идеально выглаженной бабочкой… Затем прибежали Анна и Мэй, молодые горничные и последней, когда уже Барток фактически за шкирку разнял двух непослушников, а горничные утирали слёзы Эмили, в комнату заползла мисс Вайолд. Жуткая старуха, домоправительница, больше похожая на толстую жабу, что еле могла ходить, но при этом, всегда собирала свои три седые волосины в тугой пучок, и пыталась затянуть корсет на своей несуществующей талии и сутулой от преклонного возраста спине.
– Так! – гаркнула она с такой силой, что, казалось, карандаши в стакане на рабочем столе Майкла затряслись от ужаса. – Кто вам позволил нарушать покой ваших родителей? Вы, маленькие негодяи, думаете, что вам это сойдёт с рук!?
– Мисс Вайолд! – тут же начала вырываться и привлекать к себе внимание Эбигейл. – Это всё Майкл! Это он! Он украл у Эмили игрушку и хотел её испортить! Это Майкл виноват!
– Да, это я! – поняв, к чему всё идёт, мгновенно начал защищать младших Майкл. – Я хотел подразнить Эмили, а Эбигейл вступилась за неё, отсюда и конфликт… Моя вина, мисс Вайолд, я признаю.
Домоправительница смерила взглядом всю честную компанию, включая прислугу и, прожевав вчерашний день, закатила глаза. Казалось, будто в её голове уже вынесен приговор, но она держала драматическую паузу, дабы накалить атмосферу до того состояния, чтобы даже дворецкий задумался о том, а не накажут ли и его..?
– Знаете, мистер Томпсон. – еле ворочая языком, пробормотала она. – Ваше желание выгородить сестёр было бы похвально в каком-либо другом случае, но не тогда, когда ваше признание стоит на моём пути к воспитанию ответственности за своё имя в каждом из вас. Вы трое сейчас же последуете за мной. Без разговоров!
– Вы поступаете неправильно! – огрызнулся Майкл и вырвался из хватки дворецкого. – Я признался, остальные не виновны. Этого должно быть достаточно! Даже в военной Германии так не поступали. Вы ведёте себя хуже фашистов, мисс Вайолд!
В глазах домоправительницы вспыхнула ярость от такой дерзости. Но она, в силу своего возраста и комплекции, удержала себя в руках. Сделав пару тяжёлых шагов в сторону Майкла, прижавшись к нему почти вплотную, и смотря сверху вниз, произнесла:
