Лучи уже поднялись и легли на плечи Лешего, позолотили непокрытую голову. Холода он не чувствовал, стоя в снегу на крутом берегу реки. Белое одеяние по противоположному берегу реки резало глаза, а вдалеке одиноко стучал на сосне дятел. Никто не потревожил его в первой молитве, к которой он сам пришёл в первый раз. Пришёл один и без чьего-то научения протянул к небу руки, к заснеженной реке и лугу.
У дома стояли Валентина с Севой, смотрели на Дмитрия и молчали.
– Замёрзнет, надо его позвать. – Она было рванулась к Лешему, но Сева удержал её за руку.
– Не надо… Видишь, человек с небом говорит, не вмешивайся. Значит, ему так надо – он сейчас себя ищет. И я верю: найдёт.
– В уме ли он? – глянула на доктора.
– Нет, он не сумасшедший, но для него та его жизнь, которую он прожил в коме, была лучше этой. Потому он её и забыть не может.
Наверное, он там был счастлив. Только Валентина не хочет смириться с этим, но оно и понятно: двадцать лет так просто не выкинешь.
– Надо больше его расспрашивать и не давать оставаться одному со своими мыслями. Тут таблетки бессильны. Нужен другой подход. Потеря памяти – это всё временно. Вспомнит он…
– Мне почти уже и не верится. – Валентина шмыгнула носом. – Как к чужой относится…
Севу больше другое интересовало: одни и те же события у попа-расстриги и у Дмитрия. Вот это уже не вяжется ни с научной точки зрения, да и просто никак…
Сева вспоминал, прокручивая в голове всё, что рассказали ему Дмитрий и поп-расстрига.
Что всё-таки было? И как их пути пересеклись? Вот где вопросы. Нужно искать ответы… Ему понятно многое: сны, мечты остались в его голове как воспоминания. Ну, а то, чего он не мог видеть? Как всё в одну его историю переплелось?
Он, услышав скрип снега, вскинул голову. По только что проторенной в снегу тропе шёл Дмитрий, не спеша, глядя себе под ноги, как бы стараясь не оступиться на тропке и не наступить на свежий снег.
– Хорошая погода! – крикнул доктор Лешему.
– А вы следите, что ли, за мной? По пятам ходите…
– Перестань, завтракать пора, а тебя нет.
Валентина, обидевшись на Лешего, повернулась, чтобы уйти.
Дмитрий почувствовал в их голосах фальшь. «Берегут меня, – подумал, – лишнего не спрашивают, что я там делал на берегу. Не удивились – будто так и надо, будто все в округе этим только и занимаются, поклоны солнцу бьют».
– Нынче весной огород до самой реки засажу кедрами, как отец хотел. Картошки нам хватит и в малом огородике.
Валентина согласно кивнула головой:
– Как скажешь, Митя…
Вечером, после того как Дмитрий вновь сходил на берег реки, снова сидели за столом, тихо говорили. Валентина попыталась оставить мужчин, но Дмитрий попросил её остаться.
– Побудь с нами, Сева хочет что-то рассказать о Светояре. Ты не помешаешь. А может, что-то и поймёшь…
Светояра нашёл на свалке водитель мусоровозки: тот ходил вокруг огромных куч мусора и отходов и звал Судислава. Водитель позвал его к себе и стал расспрашивать. Только не мог добиться от него вразумительных ответов: он не помнил, где живёт, не помнил свою фамилию и не помнил, как сюда попал. Помнил, правда, про брата своего Судислава. Говорил про чёрную челядь, говорил про тартарары, только что это, объяснить не мог. Водитель подумал даже, что не в себе он, сказок на ночь наслушался, вот и плетёт что придётся. Тогда он отвёз пацана в ближайшее отделение милиции и сдал дежурному. Поговорили там с мальцом, но ничего не поняли из его речи, да и отправили в детский дом, пока не отыщется кто из родителей. В детском доме месяц он жил без имени и фамилии. Всё искали родственников. Потом решили, что сирота, дали ему фамилию Светояров, так как он всегда так себя называл, а нарекли Евгением.
