Филипп взял ее за локоть и довел до диванчика, уютно стоявшего у окна, за которым буйствовал зелеными красками солнечный кисловодский день.
–Очень оперативно. Практически не оставляя времени на размышления… У вас слишком серьезные противники, Ася. Ваша соседка погибла случайно, просто она оказалась на вашем месте. Сегодня кто-то был уверен, что убрал вас с дороги. Мы всего лишь на немного опередили их…
Знать бы кого, их…– неожиданно закончил нахмурившийся Филипп.
–Еще раз пытаюсь объяснить вам, милая девушка, что никто, слышите меня, абсолютно никто не должен знать, где вы находитесь. Надеюсь, отследить ваш звонок им не удастся, но это была очень большая глупость с вашей стороны.
Филипп подошел к ней и дотронулся до безвольно поникшей руки. Голос его зазвучал несколько мягче.
–Я понимаю, что вам сейчас очень трудно. Вы не хотите мне верить, отторгаете очевидное, но, Ася, ради вашего отца вы должны меня слушаться беспрекословно.
–Ничего вы не понимаете! Вы явились среди ночи и заявили, что мои родные погибли, притащили меня на край света и погубили мой телефон,– Ася снова расплакалась. – Я не хочу вам верить!
–А придется!– голос Филиппа снова стал жестким.– Вы не можете отмахнуться от сообщения, что вашу соседку убили этой ночью, когда она случайно оказалась в вашем спальном мешке. И об этом вам сказал уже не я, заметьте.
Филипп отошел к окну, потом резко повернулся к собеседнице.
–Но чтобы окончательно развеять ваши сомнения, включите телевизор. Здесь достаточно каналов, чтобы найти интересующие нас новости.
Видя, что девушка продолжает сидеть неподвижно, он сам взял в руки пульт и начал переключать каналы. На НТВ шел выпуск утренних новостей. О трагедии в Греции сказали почти сразу. Ася сжалась на диване и, раскачиваясь из стороны в сторону, тихо произнесла:
–Я все равно вам не верю…И им не верю.
Филипп сердито посмотрел на нее. Он, видимо, спешил уехать, ему было недосуг возиться с истерикой девушки, которая раздражала его своим упрямством.
Презрительно хмыкнув, он подошел к столу, брезгливо поморщившись, взял чашку, из которой больше не шел пар, и вылил чай в сверкающую мойку. Оглянувшись на Асю, затравленно наблюдавшую за его действиями, он двумя пальцами выудил из никелированных недр симку и выбросил ее в мусорное ведро, традиционно оказавшееся в шкафчике под кухонной мойкой. После этого скорее демонстративного, чем необходимого поступка, он снова включил чайник и вернулся к столу.
–Сейчас мы с вами позавтракаем и я уеду. Вы, Ася, останетесь в этом доме одна. Не бойтесь, это ненадолго. Я вернусь дня через два, – поспешил он ее успокоить.
Ася, которая только что боялась и почти ненавидела человека, принесшего ей страшные вести, испугалась, что ей придется оказаться наедине со своими мыслями.
Она порывисто поднялась с дивана, столкнув на пол маленькую розовую подушечку в форме сердечка с вышитыми глазками и пухленькими губками, которая, оказывается, лежала у нее под спиной.
–Я не останусь в чужом доме, в незнакомом городе, без друзей и знакомых только потому, что вы так решили…
–У вас есть знакомые, способные защитить вас от убийцы, который режет спящих девушек по ночам?– невинно поинтересовался Филипп, сощурив свои холодные серые глаза.
Вот почему-то именно сейчас, в разгар спора, Ася вдруг заметила, что у него глаза цвета сумеречного неба в дождливый вечер. И щурит он их, как чеширский кот.
