В чем-то она, наверное, права…
Но он, по-видимому, из тех, из гусаров.
– Почему бы и нет? – говорит кавалер своей прекрасной даме.
По всему видно: она рада, что он настаивает. Это так приятно – отказываться, когда кто-то настаивает в таких делах.
– Ах, перестань, я совсем не хочу вина. Тем более, дома есть наливка, – улыбается дама.
– Дома – это дома, – бурчит старичок с некоторым облегчением, – А кто мне говорил, что хочет в ресторан?
– Но я же в ресторане, – улыбается она, – Просто не хочу вина.
Милые.
Такая семейная жизнь.
Он просто пригласил ее в ресторан, потому что она так хотела. И готов был весь мир бросить к ее ногам, даже вина заказать с ресторанной наценкой.
И она оценила. И избавила его от необходимости оставлять здесь половину пенсии.
Но он был готов.
И она оценила.
Заказали мороженое.
Принцип гусаров и их прекрасных дам.
Что-то мне это напоминает.
Ты подходишь к нашему столику. Конечно, ты идешь быстрым шагом. Однако, не настолько быстрым, чтобы я почувствовала, насколько ты осознаешь всю тяжесть своей вины.
Классическое танго продолжает мучить меня изнутри. Мысли скачут.
– Ужасные пробки, – говоришь ты, целуя меня в щеку.
Считается, что женщина ждет от мужчины решительных действий. Нужно сказать, что мужчина – тоже. Говорят: позвольте ему проявить себя и совершать решительные действия.
Так считается.
А на самом деле?
Мы все время что-то ждем друг от друга. Вместо того, чтобы наслаждаться моментом. Увы…
Не все мужчины готовы к решительным действиям. Кто сказал, что жениться – это действие решительное? Не женщина ли больше рискует?
Куклы стали другими, но взрослые девочки все равно продолжают в них играть.
Но куклы – уже другие.
– Хорошо тут, – говоришь ты, а я отмечаю про себя, что ты ни слова не сказал о том, как я хорошо выгляжу. А мог бы… Я старалась…
Мы слышим вопрос за соседним столиком. Вопрос за соседним столиком? Забавно звучит.
– Кто это тебя фотографировал?
Дамы, сидящие недалеко от нас, склонили головы над экраном телефона. Та, которая «создавала ему рай» громко отвечает своей собеседнице:
– Подружка.
– Срочно с ней поссорься. Подружки так не делают.
– Да в чем дело-то?
– А ты посмотри внимательно: на живот, на шею, на руки.
– Так может не в подружке дело?
– В подружке, в подружке… Даже не сомневайся…
О, эти «зависшие» люди. Люди, которые зависли между уровнями. Между городом и деревней. Между начальством и подчиненными. Между легкой симпатией и настоящей любовью. Между юностью и зрелостью. От одного оторвались, а к другому так и не примкнули. Зависли, одним словом. Между… И даже не подозревают, как хорошо это видно со стороны.
– Так ты меня любишь? – спрашиваю я.
– Очень! – отвечаешь ты с улыбкой и жуешь салат.
Улыбка кажется мне ироничной. Я знаю, что мне это только кажется. Но кажется же!
– Мне кажется, ты меня вообще не любишь, – продолжаю я.
– Напрасно ты так думаешь. Я тебя просто боготворю. Только ты не всегда боготворишься!
О, проверка правописания, наверняка подчеркнет слово «боготворишься». А почему бы и нет? Если кто-то кого-то боготворит, значит кто-то должен боготвориться!
Вот она – любовь на ладошке!
Влюбленность до-минор. Люблю я печальные песенки.
Меня всегда занимал вопрос о том, что происходит между актами в пьесе, между главами в книге, между сценами в фильме. Вот закончилась одна глава на том, что «они обнялись и поцеловались», а следующая уже начинается: «наутро они встали и побежали каждый на свою работу». А ведь от того, что происходило «между» зависит очень многое. Что она шептала ему на ушко? Кто готовил кофе? О чем она думала в самый интересный момент этой ночи? О том, как он прекрасен или о том, что она приготовит на завтрак?..
