Детокс - страница 24

Но самое главное – мне ужасно, кошмарно плохо морально.

Всё, что случилось вчера, наваливается на меня и атакует мой протрезвевший, но дико похмельный мозг. Влад. Моё ужасное разочарование. Рома. Звонок маме. Блин…

Зачем я вчера столько пила? Зачем надо было напиваться с самого начала? Любовь к Владу борется во мне с растоптанным самолюбием, и этим печальным утром самолюбие побеждает. Если бы я настолько не напилась, никогда в жизни не стала бы вести себя так глупо, как истеричная идиотка. Я съёживаюсь в комочек, вспоминая, как кричала на него, как посылала его к чёрту. Ведь все присутствовавшие, конечно же, поняли, в чём дело, и сам Влад тоже всё понял. Теперь я даже отчасти рада, что он скоро уезжает. Не представляю, как после такого смотреть ему в глаза.

И мама. Как, ну вот как я могла так поступить? Ничего ей не объяснить, не отпроситься, не поговорить толком, просто бросить трубку и выключить телефон. А ведь мы с ней ещё даже не виделись с тех пор, как я узнала, что поступила. И теперь вместо поздравлений меня ждёт головомойка – и вполне заслуженная! Мне хочется плакать, я с тоской думаю, что эта вечеринка была моей самой ужасной идеей. Лучше бы я осталась дома. Мама бы купила тортик, и мы с ней отметили бы вдвоём моё поступление. И всё было бы хорошо. Предательская слезинка скатывается по моей щеке, и я поспешно стираю её пальцами.

И Рома. Почему, ну почему я так себя вела? Почему я буквально предлагала себя человеку, который меня не хочет, – причём, если задуматься, дважды за день? Ведь я же не такая, я не какая-нибудь шлюха и я действительно люблю Влада! Тогда почему я не пошла домой плакать в подушку по моей растоптанной мечте? Почему вместо этого я позвонила Роме, напилась с ним и залезла к нему в кровать?

Я обхватываю голову руками и тихо всхлипываю. Потом закуриваю ещё одну сигарету. От курения мне делается только хуже, но плохое самочувствие хоть как-то отвлекает от самоуничижительных мыслей.

Так. Если я что-то и знаю точно, так это то, что мне нужно домой. Мне срочно нужно домой, и желательно до того, как проснётся Рома. Мне становится почти физически больно от мыслей о вчерашнем вечере, и я просто не готова сейчас общаться с Ромой. Позже, всё позже. А может и никогда. В этот момент мне хочется вычеркнуть из своей жизни всех, кто был свидетелем моего идиотского поведения, – может, тогда и весь этот ужасный день мне удастся стереть из памяти.

Но прежде чем свалить отсюда, мне предстоит сделать кое-что ещё.

Я включаю телефон и дрожащими пальцами набираю мамин номер. Моё сердце колотится где-то в горле.

– Алло, – говорит мама, и по её голосу я понимаю, что мне несдобровать.

– Привет, мам, – бормочу я. – Мамочка, извини меня, пожалуйста. Со мной всё нормально, я тебе всё объясню, прости, пожалуйста…

Мама вешает трубку, не дослушав. Мне кранты. Я снова съёживаюсь на стуле и глухо стону.

И именно в этот момент в кухню входит Рома.

Вид у него слегка помятый, но он по-всегдашнему улыбается. Меня передёргивает. К тому же, я внезапно осознаю, что сижу перед ним в одних трусиках и лифчике. Надо бы одеться, но для этого придётся пройти в комнату мимо него. Да ладно, решаю я. Чего он там не видел. К тому же, всё это его во мне не интересует.

– Доброе утро. Как ваше самочувствие сегодня?

Я бросаю на него взгляд, полный, как мне кажется, ненависти и муки. Рома открывает холодильник и достаёт оттуда две банки Ред Девила. При взгляде на них мой желудок сжимается в комок.