– Одна. Неужели ты думаешь, что я пустила бы сюда хоть одного из её ухажёров?
– Не стоит.
– Верно.
У нас с Людой есть некоторые проблемы с матерью. С тех пор как умер наш отец, она каждый день празднует, особо подчёркивая, что она одинокая и привлекательная женщина. Всё было бы хорошо, если бы она решила этим заниматься, отправившись в круиз с другими одинокими мужчинами примерно её возраста (маме 53 года) или попробовав прыгнуть с парашютом. Даже сплав на каноэ по Енисею был бы предпочтительнее.
Но нет, моя мама решила, что больше всего на свете любит мужчин. Сказать, что она обожает веселиться, значит не понять сути её характера. Моя мама, Тамара Ивановна Светлова, после обретения статуса вдовы вдруг обнаружила, что ей нравится… интимная близость. Она любит её по-крупному. И хотя феминистическая часть меня считает, что это всегда хорошо, моя дочерняя часть хотела бы, чтобы мама держала ноги на замке.
Самым страшным воспоминанием моего детства был не день смерти отца, а день, наступивший шесть месяцев спустя, когда я вернулась из школы пораньше и обнаружила матушку в постели с Васей, 18-летним соседним парнишкой, в которого я была очень влюблена.
Что могу сказать по этому поводу? Мама, несмотря на свой возраст, предпочитает молодых.
Осуждать её за это не могу. В свои 53 года она отлично выглядит. После смерти отца она почти мгновенно превратилась из простой мамы в сладострастную «мамочку». По какой-то причине многие мужчины находят «мамочек» привлекательными. К сожалению, эти граждане становятся ближе к моему возрасту, чем к её.
Люда не одобряет образ жизни нашей матери и больше не возит детей к бабушке, потому что в её квартире обычно можно найти следы пребывания очередного гостя. Особенно после того случая, когда маленькая Маришка нашла некую вибрирующую штуку («Одну из трёх», – с кокетливой улыбкой призналась мама), – под подушкой в одно январское утро. Родительница наша в тот момент даже не пошевелила накладными ресницами.
– Чего же хотела наша дорогая мамаша? – спрашиваю Люду, следуя за ней по дому.
Я оставляю на кухонном столе новый набор фломастеров и книжку для племянников и пью чай, с трудом оглядываясь по сторонам. Люда перфекционистка, каких мало. В их коттедже всё настолько идеально, что тошнит. Всё тщательно продумано и подобрано под один стиль: и салфетки, и магниты на холодильнике, и шторы, которые она сделала сама, и тарелки.
Я почти вздыхаю с облегчением, когда после чаепития выхожу на задний двор. Увы, он так же идеален. Люда говорит, что предпочитает красоту и стиль, а я отвечаю, что она дотошная зануда. Удивительно, что мы родились от одной матери.
– Да, приходила мама. Начала говорить, что прошлую ночь провела где-то недалеко, – рассказывает Люда. – Ей прямо не терпелось мне рассказать всё в подробностях. Фу! Я не стала спрашивать. Положила ей обед в контейнер с собой и выпроводила. Не желаю слушать её откровения.
Люда опускается на колени на пышную зелёную лужайку, чтобы прополоть грядку с белыми и розовыми цветами. Кажется, они называются петуньи, но мои навыки в садоводстве весьма ограничены, так что не могу быть уверена. У Люды, конечно, к этому делу есть определённый талант. Её задний двор с его насаждениями – это произведения искусства. Но, по крайней мере, мои колени не нуждаются в постоянном отшелушивании от ползания по земле, как у сестры.
