У брата первого мужа я родной человек. Помянули Валерия и мою маму, выпили за упокой их душ. Мама Валерия и Сергея – Евдокия Андреевна пожалела, что с Кириллом всё пошло наперекосяк, напомнила, не послушалась её, пошла в еврейскую семью.
– Еврейские семьи обычно крепкие, – не согласилась со свекровью жена Сергея Людмила.
– У Комаровских ничего еврейского, кроме фамилии. У отца Кирилла польские корни, в который раз объясняла я. Евдокия Ивановна продолжала считать семью еврейской. Сергей и Людмила советовали, не раздумывая, разводиться.
Я поделилась первыми шагами поисков сестры. Сергей неожиданно вспомнил прошлогодний инцидент в Питере, когда принял молодую женщину за меня.
– Стою в очереди на Малой Морской в авиакассу, впереди двое. Вдруг подходишь ты, говоришь: я за молодым человеком заняла и отошла в справочную, становишься впереди, не обращая на меня внимания. Я, хватаю тебя за плечи и поворачиваю: Алена, ты что, не узнаешь?
– Что себе позволяете? – возмутилась девушка. – Обознались, а хватать чего! Милиционера позвать?
Я стою, хлопаю глазами, ничего не понимаю.
– Ты, Лена, или нет?
– Никакая вам ни Лена, спутали с кем- то!
Пришлось извиниться. Девушка твоя точная копия! На похоронах мамы, я не вспомнил ту встречу, а когда уехал, стукнуло. В Питере встретилась твоя сестра – близняшка! Искать надо в Питере!
– Может, как и ты приезжала по делам из другого города, – заметил Максим, его сын.
– Не исключено, – согласился Сергей. – Не прислушивался, куда она брала билет.
***
На следующий день я встретилась с исполняющей обязанности главного врача. Она уже была в курсе моего интереса и что-то заподозрила.
– Какой год вас интересует? – спросила с порога. Услышав про середину семидесятых, успокоилась и стала доброжелательнее, даже улыбнулась.
– Так старо выгляжу, что могла в те годы работать?
– Извините, ради Бога! Не вас лично имею в виду. Прошу только познакомить, свести с кем-то из тех людей.
– Зачем вам? Хотите встретиться с акушеркой, что принимала вас?
Я кивнула.
– Роды были неудачные?
– Нет – нет, что вы! Мама тогда не отблагодарила акушерку и завещала найти её, отблагодарить. Обещала маме.
– А что с вашей мамой, судя по вашему возрасту, она не была старая?
– Рак, – не соврала на этот раз я.
Вам следует обратиться в райздрав. Я здесь сравнительно недавно. В коллективе есть люди, десятилетиями работающие здесь, но назвать конкретно… Откроемся через две недели, люди выйдут на работу, тогда и приходите.
Я, молча, положила перед ней тысячную купюру. У нее от удивления глаза полезли на лоб.
– Мне? За что?
– Ускорить процесс.
Она передвинула купюру ко мне. Я объяснила, что приехала из Москвы и время лимитировано.
– Не представляю, как вам помочь. Могу назвать двух акушерок, очень давно работают, но как их найти, как давно работают – не знаю. Кадровичка еще не вышла, чтобы посмотреть личные дела.
Я записала фамилии и поднялась, поблагодарила за уделенное время.
– Деньги заберите! – потребовала врач.
Объяснила, это плата за потраченное на меня время, она продолжала отказываться, и я забрала деньги. В провинции сохранились еще гордые люди, – подумала я. – Москвичка взяла бы, не раздумывая.
Саша, ожидавший в машине, по моему лицу догадался, визит безуспешный.
– Едем в Адресный стол, – сказала я.
Дежурная потребовала кучу дополнительной информации о разыскиваемых женщинах – год и место рождения. Пришлось долго её уговаривать и только после того, как вместе с листком запроса в окошечко упала голубая купюра, девушка согласила выдать компьютерную распечатку всех Воронцовых и Бодровых старше сорока пяти, проживающих в Самаре. Их набралось полторы страницы.
