– Мне жаль того, каким он оказался, – едва слышно ответила я. – И что я так долго верила в фальшивку.
Жаль, что милый, дружелюбный и нисколько не высокомерный парень, каким я помнила Рудного, когда мы с ним познакомились, оказался таким отпетым негодяем.
– Уже неплохо, - усмехнулся Вольф. – Возможно, так ты дойдешь до осознания, что на самом деле тебе было нужно все эти годы.
– Принадлежать вам – вы имеете в виду? Это исключено, – я отвернулась. – Вы – совершенно чужой, неприятный и отталкивающий человек. Весь ваш образ и ваши методы бесконечно от меня далеки.
– Со мной ты получишь то, о чем говорила психологу. То, чего не давал тебе твой муженек. И не один раз. Поверь мне, малышка.
– Это мерзко! – щеки мои заалели. – Мерзко, что вы позволили себе узнать такое и… заговорить со мной об этом!
– Дурочка… – он покачал головой и неожиданно сказал. – Ладно, давай так. Ты сможешь сделать два звонка – своим родственникам и на свою долбанную работу. Хотя, между нами говоря, с такой зарплатой ты можешь послать ее ко всем чертям. В обмен на два моих условия.
– Каких условия? – встрепенулась я.
Даже страшно подумать о том, какие условия он способен мне поставить. С другой стороны – это шанс поговорить с Варей! И с Романом Евгеньевичем!
Вольф не ответил. Преодолев кованые ворота, машина въехала на территорию «Огней Манхеттена».
Около входа в башню нас уже ждали.
Одиннадцать молодчиков очень значительного вида, среди которых я углядела Обезьяна. Своей низкорослостью парень портил общее впечатление, однако так же сурово, как и остальные, выдвигал челюсть вперед и свирепо пучил глаза.
Обычно в таких местах, как этот жилой комплекс, очень хорошая охрана, но, похоже, эта команда с легкостью смогла ее обойти. В целом, это не радовало. Все-таки их было много, и, скорее всего, даже с оружием.
– Может быть, мы не будем выходить из машины? – неуверенно поинтересовалась я. – Может, куда-нибудь еще съездим? Вам не надо в продуктовый? Или в химчистку?
По мою душу они пришли. Я знала это. Знал и Вольф.
– Развернуться и уехать сейчас – значит дать им карты в руки. Странно, что ты этого не понимаешь, Ульяна. А, хотя - нет, не странно. Выходи из машины. И главное – молчи. Не начинай вопить и качать права в своем стиле. Для тебя это сложно, я понимаю. Но ты ведь постараешься, да?
Я хотела возразить – как он может затыкать мне рот?!
Но язык просто не повернулся.
Слишком внушительно выглядели эти парни. Возможно, иногда действительно лучше помолчать.
– Здорово, Немец, – чавкая жвачкой, прохрипел один из парней, когда мы подошли ближе.
Коренастый крепыш с такими широкими плечами, что удивительно, как такие вообще существуют в природе. Кажется, он был в этой команде главным.
– Зачем пожаловал, Бурый? – бросил Вольф.
Словно одиннадцать быков не глядели сейчас так, как будто хотели разорвать в ту же минуту.
– Да знаешь ты, – отозвался крепыш. – Эдик меня прислал. Подгончик ты общий от фраерка одного приватизировал. Попользовал девку, а делиться не хочешь. Общество обижается.
– Обиженных через шконку перекидывают, – уголком рта ухмыльнулся Вольф.
– Огорчается в смысле, – тут же исправился Бурый, поймав свирепые взгляды товарищей. – Эдик говорит – пора девчулю по очереди-то… Ее – вона Жорик заждался. Только о ней и балаболит.
И он указал на Обезьяна, который гордо выступил вперед и еще свирепее выпучил глаза, которые, казалось, от напряжения готовы были полезть у него из орбит.
