Шрам усмехнулся мне в губы и невпопад сообщил, склоняясь ко мне:
— Я все заказал по твоему списку. И даже больше. Надеюсь, ты будешь довольна.
В следующий миг шершавые сухие губы накрыли мой рот, Шрам осторожно, но непреклонно заставил меня опрокинуться на спину. И я, к собственному стыду и смущению, вспыхнула как спичка, завелась с пол-оборота. Надо бы, наверное, найти информацию о человеческой психике и прочитать. Пока я не сошла с ума рядом с этим ненормальным.
***
Постепенно все устаканилось. Не сразу, но я привыкла к тому, что живу в одной комнате с мужчиной. Сплю с ним в одной кровати, ем за одним столом. Немаловажную роль в этом сыграло то, что уже на следующий день после того, как я опозорилась, накрутив себя до неприличия и фактически вынудив Шрама заняться со мной сексом, доставили заказанное оборудование. До старта корабля оставалось всего двое суток, и мне нужно было очень срочно все смонтировать. Чтобы в случае чего, заменить некачественное или докупить недостающее. А также один заказанный мною прибор требовал настройки в условиях постоянной гравитации и неподвижности относительно пространства того помещения, в котором прибор будет находиться. В противном случае одна весьма важная при работе с геномом функция этого аппарата оставалась неоткалиброванной и становилась недоступной.
Шрам, недолго думая, щедро выделил мне противоположный от спортивного тренажера угол и прислал техника, который должен был помочь мне все распаковать, установить и закрепить. Отладкой оборудования я должна была заниматься сама.
Техник, огромный детина с ладонями, напоминающими снегоуборочные лопаты из моего далекого детства, и с явно игумарскими корнями, на что указывал зеленоватый оттенок его кожи, молча помог мне избавиться от какого-то шкафчика, единственным содержимым которого была пыль. Пока техник курочил несчастную, не угодившую мне мебель и собирал лабораторный стол под мини-вытяжкой, я аккуратно разбирала содержимое упаковки с термостатом, способным создавать несколько зон с совершенно разными микроклиматами и предназначенном для работы со средами и образцами. На моей работе в Арганадале был подобный. Но чуть более устаревший и не такой навороченный, как этот. Я боялась даже дышать на детали и молча пела хвалебные оды буканьеру. Где бы он ни добыл этот термостат, он практически гарантировал мне успех моих опытов.
Процесс разбора короба и подготовки к монтажу настолько увлек меня, что я вообще перестала замечать, что происходит вокруг меня. И невольно нервно подпрыгнула почти на полметра над полом, когда правую ягодицу неожиданно словно обожгло огнем, а надо мной прогудел какой-то… мечтательный, что ли, голос:
— Хорошая попка!.. Я б вдул…
До меня не сразу дошел смысл сказанного. Но когда дошел…
Я побагровела так, что щеки, казалось, мне ободрали наждачной бумагой. От боли навернулись на глаза слезы. Но и одновременно прояснилось в голове. Злобно покосившись на техника, с надеждой таращившегося на меня, пробурчала:
— Гляди, чтоб тебе Шрам не вдул! Он свое бережет! — И с мстительным удовольствием наблюдала, как зеленый громила отшатывается от меня с выражением обиженного ребенка на зеленоватом лице.
Авторитет Шрама был незыблем, и мне оказалось невероятно приятно получить подтверждение тому, что я действительно могу выйти за пределы каюты, не опасаясь влипнуть в неприятности. Чтобы себе ни придумывали пираты, летающие на корабле под началом Шрама, обо мне они могут лишь помечтать. Пока Шрам жив. От этой циничной мысли меня передернуло. Надеюсь, после возвращения из своей экспедиции буканьер все же отпустит меня, и его конца я никогда не увижу.
