С инъекционным пистолетом наперевес я подошла к кровати. Шрам снова горел от температуры. Но бреда уже не было. Я поджала губы. Выходит, на антибиотик этой гадости наплевать, а организм буканьера сдается. Здоровый, цветущий мужчина у меня на глазах превращался в горелую деревяшку. Если сыворотка не подействует… Об этом думать не хотелось.
Я рассчитывала после первой инъекции сыворотки поспать хотя бы несколько часов. Видит космический бог, сон и отдых мне были крайне необходимы, прошедшие сутки меня измотали. Однако, у Вселенной оказались свои планы на меня и мое времяпровождение. Спустя минут двадцать после первой инъекции сыворотки Шраму стало хуже, и начался ад.
Симптомы нарастали с такой пугающей скоростью, что у меня не оставалось времени, чтобы остановиться, подумать, проанализировать. Шрам горел, бредил и метался по постели как одержимый. Мне приходилось одновременно делать ему компрессы в попытке хоть немного сбить температуру, удерживать его от падения на пол и членовредительства себе самому, и пытаться хоть что-то найти в галанете. Хотя бы понять, что я делаю не так. Неужели недостаточно очистила антитела? Или модифицированный геном пирата не принимал сыворотку, рассчитанную на обычных людей? А потом мне вообще стало дурно от посетившей меня догадки: впопыхах я все расчеты делала, исходя из человеческой физиологии. Но Шрам ведь инопланетник и модификант! Если его физиология кардинально отличается от физиологии среднестатистического гражданина Альянса, то моя ошибка может стоить ему жизни!
Компрессы, казалось, высыхали, едва коснувшись кожи Шрама. Мне даже чудилось, что вода, перемешанная со спиртным, с шипением испаряется со лба мужчины, настолько горячим он был. В какой-то миг мои действия превратились в бездумные движения робота: смочить, отжать, положить на тело, и так по кругу. Мыслей и чувств не осталось. Я не могла ни на секунду отойти от кровати даже для того, чтобы самой глотнуть воды. Стоило сделать шаг в сторону, как Шрам начинал метаться с утроенной силой. Словно одно мое присутствие действовало на него успокаивающе.
Я не могу сказать, сколько все это длилось. Минуты и часы слились для меня в одну мучительную бесконечность. В набор простых действий, которые я выполняла, не думая. Просто думать уже не могла. В какой-то момент у меня словно перегорел предохранитель. В голове стало пусто, мысли куда-то ушли. А следом за ними исчез и страх, что Шрам умрет у меня на руках, а я останусь во власти циничного и не особо умного мерзавца. Я сама словно выгорела от той лихорадки, которая терзала организм буканьера. И от меня словно осталась пустая оболочка. Тело без души, сердца, чувств и ощущений.
Приступ лихорадки у Шрама пошел на убыль где-то ближе к утру. Его кожа перестала гореть от слишком высокой температуры, а он сам вытянулся на спине и затих. Словно умер. Даже дыхания не было слышно. Наверное, мне следовало бы испугаться. Хотя бы для приличия. Но я настолько устала и измучилась, что меня хватило лишь на то, чтобы цинично проверить пульс у пирата на шее. Пульс был. Слабый, но размеренный. И вот тогда до меня дошло, что кризис, кажется, позади.
По-хорошему мне следовало сменить на кровати скомканное и смятое постельное белье, взять у Шрама анализ крови и проверить, как там поживают его лейкоциты и антитела, вкатить ему вторую дозу сыворотки, сходить в душ самой, выпить питательную болтушку и лечь поспать. Но сил у меня хватило лишь на самое необходимое. Я сделала инъекцию Шраму, доковыляла до пищевого автомата и заказала себе болтушку, и заставила себя проглотить ее в несколько больших глотков. Я бы и этого не делала. Но мне нужны были силы. Нужно было восстановить баланс собственного организма. Потому что впереди было еще очень много работы.
