У него губы со вкусом табака и алкоголя.
Горькие и горячие.
– Поактивней, с*ка, будь, - зарычал между поцелуями, грубо сжал мои ягодицы ладонями. – Давай, куколка, убеди меня, что не зря на сделку согласился.
А я не знаю, что мне делать. Как – если мужчина сам всё берёт. Нагло, развязно, проводит языком по моим губам, я их распахиваю, позволяю внутрь скользнуть.
Задыхаюсь от напора, от жара, которым Нил легко делится. В груди что-то давит, ползет теплым облаком ниже. Между ног останавливается, пульсирует. Там, где так влажно от касаний мужчины.
Хаз давит на мои ягодицы, к себе тянет. Так, чтобы я уперлась в него полностью, почувствовала состояние мужчины. В живот упирается его возбуждение. Давит твердостью, я охаю от неожиданности. Хватаюсь за его руки, удержаться пытаюсь.
Под закрытыми веками огоньки вспыхнули.
Всё прожгли внутри.
Меня словно в кипяток окунули. Там, где касается мужчина – ожоги остаются. Пульсируют, жар сам вспыхивает, даже когда Ник другое место сжимает пальцами.
– Деревянной, блдь, не будь.
Не придумала ничего лучше – положила ладошку на его шею.
К себе потянула, хотя мужчина сам знал, что делать.
Но получила в ответ довольный вздох.
Я поднимаюсь на носочки, пальцами перебираю жесткие волосы на затылке. Хаз не прекращает целовать, толкается языком в мой рот. Быстро и сильно, будто уже меня… берёт.
Его руки везде, мои – только на шее.
И острую несправедливость ощущаю, не отдаю себе отчет.
Просто опускаю ладонь вниз, забираясь под черную водолазку мужчины. Касаюсь его тела, а там – раскаленная сталь. Обжигает, твердая такая, несокрушимая.
Провожу кончиками пальцев по его прессу, каждый кубик очерчиваю. Чувствую, как мышцы напрягаются от моих касаний, подрагивают. Хаз издает непонятный звук. Я пугаюсь, отдергиваю руку.
– Назад вернула.
Короткий приказ, который я сразу выполняю. Касаюсь уверенней, тело его мощное изучаю. В голове вата сплошная, я не понимаю, что делаю. Только подстраиваюсь, остро реагирую на всё.
Я думала – будет противно от поцелуев с этим преступником.
Но почему-то так хорошо становится.
С закрытыми глазами легче, представить можно. Что это в самом деле мой жених, мы к родителям приехали, урвали минутку уединения на кухне. И Нил напирает из-за дикого желания, и я отвечаю потому же, не из-за сделки ужасной.
– Стой, - всхлипываю, когда звенит пряжка ремня. – Погоди, не здесь.
– Надя, - мое имя звучит из его уст как ругательство. – Там будет, где я скажу. Твоё дело ноги вовремя раздвинуть и не спорить. Поняла?
– Нет. Да. Подожди, мне сказать нужно…
Я не хочу, чтобы мой первый раз был здесь.
Не на кухне, где за стенкой полно гостей.
Не быстро и жестко, с кучей боли.
– Хаз, послушай, это важно. Я…
– Ребят, мы вам медовый месяц прервали? – дядя Коля без смущения врывается. Я его уже почти ненавижу за то, что всё время наше уединение рушит. – Некрасиво же, ну. Потом развлекаться будете. Ай, молодежь, не умеете вы ждать. Мы в гостиную переберемся. Надька, уберешь со стола?
– Да.
Выдавила из себя с трудом.
Перевела испуганный взгляд на Хаза – его темные глаза ещё более черными стали. Всю злость показывали.
Где-то вдали, за шумом сердцебиение, хлопнула дверь.
Мы вдвоем остались.
– Я его прихлопну, - ни капли не шутил.
– Нил, - продолжаю сжимать его плечи, словно сейчас мужчина достанет пистолет. – Не надо, они скоро уйдут.
– Ты это мне который раз задвигаешь. А я не люблю когда мои ожидания обманывают.
