Мы продолжали встречаться тайно ото всех. Время летело незаметно, и я видела, что в Марате поменялось отношение ко мне. Он смотрел на меня другими глазами. Не прежний взгляд, изучающий, пронзительный, а полный нежности и, как мне казалось, любви.
Мы поехали на набережную, и там он, вдруг взяв за руку, тихонько произнес.
– Ян, а ты бы вышла за меня замуж?
Ветер шевелил волосы, и блики в темных стеклах его солнцезащитных очков играли в задорные прятки. Я ошеломленно смотрела в свое отражение, и не могла поверить сказанному.
– Марат, ты что…
Он достает небольшую синюю коробочку, и в ней кольцо. Сразу видно, что это бижутерия. Не дорогостоящая ювелирная роскошь, какие лежали в нескольких сейфах у мамы, а простое милое колечко.
– Ты согласна стать моей? – Марат протягивает кольцо, и надевает на безымянный палец.
Я задыхаюсь от приступа радостных эмоций, в горле становиться сухо, и слова теряются.
– Да, – хриплю в ответ – Я согласна, согласна!
Обвиваю его крепкие плечи, и прижимаюсь ближе к мускулистому телу. Он целует меня в висок, и шепчет в ответ:
– Янчик, ты колдунья, я без тебя теперь жить не могу!
Улыбаюсь, и чувствую, как от бескрайнего счастья мне хочется в первый раз, словно сентиментальной дуре, зареветь.
– Я тоже без тебя не могу, Марат, я хочу быть с тобой! – произношу в ответ, и прижимаюсь губами к его теплым губам, чуть пахнущими сигаретами.
– Завтра едем знакомиться с моими родителями, – говорит Марат после нашего страстного поцелуя, и я растерянно смотрю прямо ему в лицо.
Перспектива того, что меня будут оценивать родители моего байкера, пугает. Никогда не боялась никаких соревнований, выступлений или докладов, а тут…
– Марат, а если я не понравлюсь им? – спрашиваю осторожно.
– Даже если не понравишься, то жить с тобой мне, а не им, – он игриво похлопывает меня по бедру.
Весь оставшийся день и ночь, я обдумывала, что лучше надеть и что говорить.
Есть вероятность, что его родители, узнав, кто я, сразу станут в позу, и будут против такого союза. Кем будет считать меня его мать, если мое детство прошло в роскоши и богатстве? Конечно, избалованной сучкой! И мне нужно доказать обратное. Я готова идти работать, лишь бы быть с Маратом рядом. Я готова жить в коммуналке, изменить свой социальный статус, лишь бы мой брутальный байкер говорил каждое утро: «Янчик, ты моя девочка!».
Приятные размышления сразу окутывают туманом будущих надежд. Мне в голову не приходит, что мои родители могут быть яро против таких отношений.
Родители Марата жили в пятиэтажном доме, самой обыкновенной хрущевке.
Внутри подъезда пахло хлоркой. Я поморщилась от запаха, и вновь пожалела людей, которые ютятся в таких квартирах-клетках. В квартире была скромная, но уютная обстановка. В прихожей шкаф советских времен из дерева, этажерка для обуви, коврик под ногами, очень похожий на плетеный из крупных синтетических ниток.
Нам навстречу вышла женщина. Светлые волосы убраны в аккуратный пучок на голове, на вид ей лет пятьдесят пять. Серо-голубые глаза, в которых была мудрость и желание изучить меня более детально.
Я смущенно представилась, и мама Марата ответила:
– Очень приятно, Яна, меня зовут Марина Анатольевна, – она слабо кивнула в знак приветствия. – Проходите!
На маленькой, но очень уютной кухне мы сели за стол.
Первый раз меня придавило дикое стеснение. Я боялась сказать лишнее, боялась взять в руки чашку с чаем, потому что, казалось, от волнения просто уроню и разобью.
