– Может, и угодила! – Женщина подозрительно покосилась на Стасова. Кажется, до нее кое-что стало доходить.
– На самом деле нельзя выбивать ковер на газовой трубе… – сказал Стасов. – Как вас звать-величать?
– Инна Степановна… Игольникова… Паспорт нести?
– Инна Степановна, ваша соседка интересует нас по другому делу. Исчезла Римма Дмитриевна.
– Исчезла?
– Как уехала позавчера, так до сих пор нет.
– Позавчера утром?
– Почему утром?
– Ну, если вечером ее не было… Утром слышала, как уезжала…
– А вечером не слышали?
– Нет, вечером тихо было.
– Ни жены, ни мужа не слышали?
– Ну, мужа-то я слышала.
– Позавчера? – глянув на забор, спросил Максим. Интересно, как Игольникова отличает на слух мужа от жены? Или не отличает?
– Нет, вчера. Утром. Ну и вечером приезжал. Сразу потом уехал.
– И больше не появлялся?
– Нет, как вчера уехал, так до сих пор тихо.
– Вы видели Сухаркова Илью Даниловича?
– Нет, слышала… Звук мотора его машины слышала. У Риммы бензин, работает тихо, а у Ильи дизель, не так тихо.
– Понятно.
– А я еще думаю, куда это Римма подевалась!
– А муж две ночи не ночевал.
– Ну да, тихо было… Может, ищет ее?.. Может, она с Матвеем уехала?
– Да, вы говорили про Матвея, – напомнил Стасов. – Кто он такой?
– Говорила? – Игольникова покосилась на Егора, осуждая себя за излишнюю болтливость, а его – за любопытство.
– Почему Римма Дмитриевна могла с ним сбежать?
– Ну, может, и сбежала… Матвей тут рядом живет, я не знаю, дома он или нет, надо бы глянуть, посмотреть… Может, правда, сбежали!
– Любовь?
– Еще какая!.. Римка Матвея всю жизнь любила. А вышла за Илью. Мы с ним всю жизнь соседи, уж я-то знаю.
– Дом вроде бы новый.
– Илья сразу же строиться начал, как на Римке женился. Все для нее! Все ради нее! А денег не было! Фундамент лет десять заливал, все в старом доме жили. А потом вдруг деньги появились, так он за два года… А старый дом снесли!
– Детей у них, я так понял, нет.
– Так это Римка!.. Мало кто знает, а я, так уж и быть, скажу! – Игольникова понизила голос и движением ладони пригласила Максима подойти поближе, чтобы он лучше слышал. – Римка ведь аборт сделала! Чтобы от Ильи не рожать!
– Так, может, от Матвея и случилось?
– Да нет. Первое время Матвей в ее строну и не смотрел, Тонькой своей упивался. А чего так?.. Римка баба видная, а Тонька… Ну ничего особенного!
– Сердцу не прикажешь.
– Ну, так сердце само потом захотело! Тонька медсестрой в больнице работает, как только на дежурство, так Римка к Матвею… Не скажу, что постоянно, каждый день, врать не буду. Это же знаете, как у сумасшедших, летом, зимой ничего, а весной обострение. А любовь – это, скажу я вам, сплошное сумасшествие!
– Улица у вас как-то непонятно называется, – усмехнулся Максим. – Кто такой Жужельников?
– Да, говорят, первый секретарь райкома комсомола. Ну, первый, в смысле по счету первый, с того момента, как комбинат строить начали.
– Устарело название, новое нужно. Товарищ Стасов у нас большой начальник, он может. Улица Санта-Барбары, как вам такое название?
– Да уж, Санта-Барбара у нас еще та! – просияла Игольникова.
– Вы говорите, Илья Сухарков искал свою жену, потому его и не было две ночи. А если у него любовница? Может, он у нее ночевал?
– У кого любовница? У Ильи?!
– А что, такого не может быть?
– Ну что вы, Илья на своей жене помешан! Все ей прощает!..
– А убить он ее мог?
– Убить? – задумалась Игольникова.
– Они когда-нибудь ссорились, ругались?
