Не помню уже суть, но Варвара была не то что бы резка, скорее… Мне показалось, что то, что она сказал было унизительно.
Поэтому у меня был шок, когда я их увидела.
И я до сих пор не могу поверить.
– Соня!
Аришка залетает в кабинет, бросается мне на шею, мы обнимаемся. Я целую её щечки, кажется, они горят. Проверяю температуру.
– Нет, нет, она в порядке, просто мы сидели в соседнем кабинете, там очень жарко.
– Соня, я пить хочу!
– Пойдем, там у нас сок есть.
– И ягодки еще были, да? И ананас.
– Может вы тоже пройдете, посмотрите, как мы живём? – обращаюсь к Надежде, надеясь, что она откажется.
– С удовольствием посмотрю.
Спускаемся вниз, на лестнице я вижу Даню, он что-то пишет в телефоне. Видит нашу процессию, кивает сестре и смотрит на меня как-то… чересчур внимательно.
– Даня, привет! Спасибо тебе за…
– Соня, всё хорошо? – Он перебивает, что Арина всё равно успевает ляпнуть слово ягоды. И я чувствую, что краснею.
– Да, все нормально.
Больше мне сказать нечего, хотя… Очень хочется, чтобы он заскочил к нам, просто узнать, как дела, просто поговорить. Словно по заказу он произносит неожиданно.
– Я зайду потом?
– Хорошо, приходи.
Краснею, сама не понимая почему. Что может сказать эта дама из опеки по поводу визитов ко мне парня? Вдруг подумает о чем-то нехорошем? Не надо было говорить, чтобы он приходил. Или… Боже, да какая разница! Не решит же она, что я устраиваю свидания при Аринке?
Заходим в комнату. Хорошо, что я вчера перед сном навела порядок, да и утром после завтрака навела чистоту. Всё на своих местах.
Достаю из шкафчика чашку, открываю сок.
– Может, чаю хотите? – честно, мне не хочется её поить, но не предложить вроде бы невежливо.
– Не откажусь, спасибо.
Вот ведь, могла бы и с директрисой попить! Ставлю на стол вазочку с конфетами. Хрустальная, бабушкина, мне удалось утащить её из дома. Увы, спасти у меня получилось не так много вещей. Дядюшка был очень бдителен. Все говорил о том, что наследство делится поровну, всё имущество надо описать. Ага, а я дурочка слушала. А потом…
– Соня, мне всё-таки очень важно знать о твоей ситуации с квартирой. Ты же понимаешь, что в таких условиях…
– Условия нормальные. У нас в студии есть дети из многодетных семей. Одни живут впятером в однокомнатной квартире, думаете им лучше? Или всемером в двушке…
– Не лучше. Но я спрашиваю не из-за метража и условий. Пойми, Арину не имеют права лишать площади, да и тебя, если ты, конечно, сама не подписала никаких бумаг.
Я не подписывала! Точно! Но вот… почему-то холодок бежит по спине. Подделать подпись ведь легко? А документы? Паспорт я держу в сейфе у Ирины, на всякий пожарный. И всё равно боязно.
– Значит, вот что… делом твоим теперь буду заниматься я. И серьезно. И я не собираюсь вас разлучать, забирать Арину от тебя. Нет. Наоборот. Я хочу сделать так чтобы вы жили в своей квартире, в своем доме. И чтобы никто вас больше не терроризировал и не похищал. Ясно?
– Ясно, – мы с Аринкой отвечаем в унисон. Я обалдеваю от такого поворота, но мне так хочется верить в её искренность! Просто устала от треша, который творится вокруг.
– Да, Соня, а ты пока… постарайся вести себя прилично. Не нужно ни на кого нападать, не нужно никого провоцировать. Вот это может кончится плохо. И… за сестрой следи. Лучше, чтобы одна она не гуляла.
– Да, я поняла.
– Я тоже поняла! – кривит мордочку Аришка, – Я не буду одна!
