- Кроме свободы, - тихо добавила я.
- Это понятие относительное. И если быть до конца откровенным, никто из нас не свободен, - Бес коснулся моей шеи. – У тебя пульс учащенный, - отметил он. – Боишься?
- С первого дня нашего знакомства, - мой голос как-то странно дрогнул, а ритм сердца, будто немного переменился. Взгляд сосредоточился на тонких губах.
- Ничего страшного. Со временем это пройдет, - Бес склонился надо мной.
- Вы жестокий тип, который не привык себя в чем-либо ограничивать. Соорудили золотую клетку и верите, что это поможет расположить к себе девушку? – я с прищуром посмотрела на Беса.
- Это уже происходит, - он самодовольно улыбнулся, опустил ладонь на мою щеку и неторопливо поцеловал, вжимая в проклятую кирпичную стенку.
Я не знаю, как это у Беса получилось, но мои губы подчинились ему. Его поцелуй в этот раз был осторожным, но таким же глубоким. Голос разума буквально кричал о том, что я себя сейчас веду абсолютно неподобающим образом. Но я проигнорировала его, со стыдом сознаваясь перед самой собой, что дело здесь не в алкоголе. Всё так закрутилось и эта близость наших тел, запах сигары и мужского парфюма. Ничего подобного я никогда не испытывала раньше. Это сложно объяснить, оно просто витает в воздухе.
- Завтра ты улетаешь со мной, - отстранившись, серьезным тоном заявил Бес.
- Что? – мысли в моей голове были до безобразия спутанными, а еще коленки вдруг задрожали и в животе щекотно стало.
- У меня запланирована командировка и ты летишь со мной.
- Но у меня учеба и…
- Это уже мои проблемы. Идем, иначе ты можешь простудиться и подхватить воспаление легких, а я бы этого очень сильно не хотел, - Бес крепко взял меня за руку, вывел из закоулка и сопроводил к «Мерседесу».
19. Восемнадцать.
Проснулась я с жуткой головной болью. У меня сложилось такое впечатление, словно кто-то хорошенько ударил по вискам и теперь любое, даже самое незначительно движение головой вызвало лютый дискомфорт. На языке неприятно горчил вкус вчерашних коктейлей. Одна лишь мысль об алкогольных напитках вызывала во мне колючий прилив тошноты. Я вскочила с кровати, опасаясь, что меня может вывернуть, но вроде бы обошлось.
Присев на кровать, я сжала пальцами виски и зажмурилась, призывая свою память «рассказать» мне о том, что произошло вчера. Я помнила только некоторые обрывки: клуб, веселье, неожиданное появление Беса и наш разговор в закоулке. Мы целовались. А еще я вела себе смело, даже вызывающе. Ох…
На анализ произошедшей ситуации у меня не было никаких сил. Я просто хотела поскорей избавиться от головной боли и попить воды желательно со льдом, потому что горло жутко царапала сухость.
Неторопливо поднявшись с кровати, я вдруг заметила, что одета в ночную сорочку. Наощупь она показалась мне шелковой, но я совершенно не разбираюсь в тканях. Цвет топленого шоколада мне понравился, и сама сорочка приятно прилегала к коже. Но меня, будто током ударило, когда я мысленно задала себе один логический вопрос: кто меня переодел?! Я помню, как садилась в машину, а потом… потом я, кажется, уснула.
Мне даже не хотелось думать над ответом, но он был непростительно очевиден. Я на носочках вышла из спальни и осторожно, крадучись, будто воровка, прошла в зал. Ирина Викторовна стояла у кофемашины и ожидала, пока аппарат справится со своей задачей. Тихо играла музыка, что-то из классики, но определенно мне незнакомое. Я застыла в дверном проеме, оценивая обстановку комнаты. Бес сидел на диване, что-то быстро печатал на своем ультрамодном тонком ноутбуке. В прозрачных круглых стеклах очков отсвечивался экран. На ногах у Беса мирно лежала Умка. Видимо, признала в этом мужчине своего друга.
