Настроившись на ожидание, я продолжала осваивать лыжи не без помощи Марка, вела себя спокойно, пряча тревогу под улыбкой, и все же, когда со стороны склона показалась темно-синяя куртка Барретта, облегченно выдохнула и, как могла, пошла на лыжах к нему навстречу.
“Определенно, синий теперь мой любимый цвет”, - улыбнулась я, рассматривая Ричарда, который уже спустился и начал притормаживать.
Его щеки горели, он глубоко дышал, но, так и не остановившись, продолжал медленно ехать в нашу сторону, на ходу восстанавливая дыхание.
В этот раз я не пыталась взобраться к нему на руки, и не только потому, что была на лыжах. Я дала ему обещание быть смелой, не делать перепуганного лица и вела себя соответственно, встречая его теплой улыбкой. Но сердцу нельзя было приказать, и мысленно я ликовала, благодаря Высшие Силы за помощь, что мой мужчина спустился с ледника в целости и сохранности.
Однако моя безмятежность продлилась ровно минуту.
- Вверх, - бросил Барретт Марку, и подойдя к вертолету, начал снимать и укладывать лыжи в сетку.
Пилот кивнул, а я, вспомнив слова Джино “на вершины и ледник”, сказанные им еще в шале, аккуратно спросила у Ричарда:
- Мы перебираемся в другое место?
- Наверх, - кивнул Барретт подбородком в небо.
- Выше, чем мы были?
- Да.
Я проследила взглядом в небо и, увидев вертикальные склоны гор, потеряла дар речи. Я рассматривала совершенно девственный нетронутый снег на вершинах, и что-то мне подсказывало, что в этой зоне не было ни противолавинных барьеров, ни каких бы то ни было превентивных мер, повышающих безопасность туристов, потому что кататься там на лыжах мог только камикадзе.
Барретт, подхватив меня под попу, усадил в вертолет и жестко произнес, закрепляя на мне ремни безопасности:
- Вверху из кабины не выходить.
- Хорошо, - и я уверенно ему улыбнулась, стараясь не показывать страха за его жизнь.
Но душа горела. Поднимаясь все выше и выше над тем участком, где еще недавно меня учили кататься, я вновь бросила взгляд на вершины гор. Все-таки чувствовало мое сердце, что ледник и все эти черные трассы были для моего мужчины только разминкой и баловством, а настоящий челлендж начнется только сейчас.
17. Глава 17.
Мы кружили над горами, а Марк иногда давал короткие реплики на специфическом горнолыжном языке, которые я с трудом понимала. Барретт ел энергетический батончик и рассматривал на экране карту лавинных очагов, как ее назвал инструктор.
- Красивая стена, - указал куда-то вдаль Джино.
- Здесь подветренный склон. Чихнуть не успеем, сойдет лавина, - прокомментировал Ричард и, передав мне батончик, достал из лежавшей у его ног сумки термос. Я отметила, что пил он много, и просто воду и горячий чай. Он протянул мне термос, и я тоже отхлебнула ароматного напитка.
- Верно, - кивнул Марк. - Хорошо читаете рельеф.
- Вон там кажется сошла лавина, - вскинула я руку влево, увидев небольшую неровную дорожку.
- Новый снег. Не зацепился, - пояснил Барретт, а Марк добавил:
- Значит скоро жди большую.
“Нет, в большую лавину нам точно не нужно”, - пронеслась мысль и зародилась надежда. “Может быть, мы вообще не найдем стоящей горы и улетим домой, в уютный коттедж”.
- Очень удачная погода. Ветра нет. Видимость шикарная. Ни плоского освещения, ни белой мглы. Такие дни один на миллион, - отметил Марк. - И паудер здесь, конечно, отменный после снегопада.
- Поэтому и торопились. Завтра обещают смену погоды и облачность, - ответил Джино, и я поняла, что моим надеждам досрочно вернуться назад, не суждено было сбыться. “Если Ричард что-то решил, то его не сдвинешь с этой точки”.
