Лорейн покосилась на зеркало заднего вида, где отражались только устремленные к ней темные глаза мужчины. Взгляд был нечитаемым. А ей до смерти хотелось разобрать в нем хоть какое-то выражение. Понять, что о ней думает этот человек. Как он к ней относится? Сочувствует печальной жизни бедной сиротки, о которой совершенно некому позаботиться? Сердится на вздорную девчонку с плохими манерами? Или… Варианты быстро иссякли.
Не выдумывай лишнего, – приказала себе Лорейн. Забившись в самый угол сидения, куда не падал свет, она прижала колени к груди и обняла их руками, чтобы согреться. Вряд ли Кристофер по-настоящему считает ее даже своим другом, поддерживая беседы только в рамках исполнения своих обязанностей. Забота о ней – тоже всего лишь часть его долга.
А скоро им нечем будет платить. Хороший год заканчивался. С конца весны на горизонте замаячила новая беда: средства семьи неумолимо иссякали. Дорогостоящее лечение тети Присциллы нанесло сокрушительный урон и без того шаткому положению Редгрейвов. Летом Майлз начал оплачивать съемную квартиру из собственного жалования. Дядя Клиффорд уволил почти всю прислугу, кроме Кристофера и престарелой горничной. Лорейн не раз видела, как дядя собирает по дому безделушки жены, а после увозит их на продажу. Он сказал Лорейн тоном, нетерпящим возражений, что осенью она тоже пойдет работать.
Так что в шутке Кристофера про почасовые расценки была слишком большая доля истины.
Лорейн прислонилась головой к стеклу, провожая взглядом уютный свет окон небольших кирпичных домиков на окраине города. Праздное созерцание пейзажа избавляло ее от неловкой необходимости смотреть на дворецкого, когда она осмелится спросить то, что так и вертелось на языке.
– А вы бы меня сняли?
– Что, простите? – в кои-то веки ей удалось застать мужчину врасплох. Он по-настоящему удивился ее вопросу.
– Ну, если бы я была проституткой, – уточнила Лорейн, – и оказывала такие услуги? Сняли бы?
Двигатель автомобиля урчал, как задремавший зверь, а снаружи протяжно завывал ветер. Тишина в салоне резко стала особенно острой. Она задержала дыхание, ожидая вердикта. Или замечания, вполне заслуженного. Приличной девушке не подобает спрашивать о подобных вещах, даже допускать такие мысли.
– Нет, мисс, простите, – помолчав, ответил Кристофер. – Не принимайте близко к сердцу, но на мой вкус вы слишком юны.
Лорейн показалось, что он оправдывается. Она тут же одернула себя – не имеет значения. Тему лучше закрыть раз и навсегда, если она не хочет лишиться одного из немногочисленных друзей еще до того, как дворецкий покинет их из-за невозможности платить жалование. Скорее всего, осталось не так уж и долго. Разве что Лорейн и вправду начнет карьеру жрицы любви, чтобы заработать на сохранение буржуазного уклада жизни Редгрейвов.
– Ясно, – мрачно хмыкнула она. Лорейн не должна была, но все равно отчего-то чувствовала себя уязвленной.
Лорейн осмотрела полки и еще раз сверилась со своим списком, убеждаясь, что ничего не пропустила. Рабочая смена заканчивалась, и ей совсем не хотелось задерживаться сверх положенного времени, разыскивая закатившуюся куда-нибудь банку с консервированным горошком.
Ей повезло. Достойная подработка нашлась сама собой: отец Холли держал в городе бакалейную лавку. Холли помогала с ее содержанием и, заслышав, что подруга подыскивает себе место, предложила разделить с ней обязанности. Кто же от такого откажется? Холли была в восторге, что теперь они будут коротать время вместе. К несчастью, Холли была болтливой и неусидчивой, поэтому Лорейн частенько приходилось тщательно перепроверять все за ней, чтобы избежать недовольства хозяина. Временами сильно раздражала ее безответственность. И чего утруждаться? Ее дома ждали вкусный ужин и любящие родители.
