Девочка из города (сборник) - страница 7

– Кто дарил? – живо спросила Таиска.

– Все. И я тоже. Я один раз ей картинку нарисовала и подарила.

У Таиски заблестели глаза.

– Давайте и мы нашей мамке что-нибудь подарим!

– А что, ну что ты подаришь? – спросила Груша. – Ну что ты умеешь?

– А ты что?

Груша задумалась. Может быть, чулки связать? Но ведь чулки сразу не свяжешь.

Еще когда начала чулок, а все никак до пятки не доберется. Вот какая эта мамка, не могла заранее сказать – Груша поспешила бы!

– А я знаю, что сделаю! – закричала Таиска. – Я сейчас все до одной кринки вымою, все до одной кастрюли вычищу, и все ложки, и все вилки!.. Чтобы все блестело! Что, не сумею? Да?…

Таиска налила в лоханку горячей воды, собрала всю немытую посуду и взялась за дело.

Грязные брызги, зола, сажа – так все и разлеталось кругом от ее мочалки, так и гремели кринки в ее руках, так и гудели кастрюли…

– Вот так подарок! – сказала Груша. – Уж я если придумаю, так хорошее что-нибудь!

– Романок, а ты что?

– А не видите – что?

Романок на широкой выбеленной печке рисовал углем танки. Впереди огромный, с тяжелыми гусеницами, с большой пушкой – это «KB» («Клим Ворошилов»). А за ним еще танки поменьше, легкие, подвижные.

К соседям вернулся с фронта раненый сын. Он танкист, и Романок хорошо знаком с ним. Он рассказывал Романку, как боятся немцы крепких и быстроходных советских танков. Романок потому и нарисовал их побольше. Все танки шли от печурок к окнам и палили из пушек. Снаряды рвались кругом и даже взлетали на дымоход, к самому потолку.

Валентинка глядела на Романка, на Таиску, на Грушу. Все они что-то подарят матери.

А разве Валентинке не хочется подарить ей что-нибудь?

«Она их мама, а не моя, – упрямо подумалось ей, – пусть они и дарят…»

Но все-таки ей очень хотелось подарить что-нибудь маме – тете Даше. Пусть она не настоящая мама, все равно!

– А ты возьми и тоже нарисуй что-нибудь, – сказала ей Таиска. – Вон там, под лавкой, стоит баночка с краской, дед кровать красил. И знаешь что? Возьми эту краску и нарисуй цветы вот тут на столешнике, вроде каймы. Я бы сама нарисовала, если бы умела.

– А разве хорошо будет? – спросила Валентинка.

– А почему же нехорошо? Цветы! Если бы я умела! Да ты не будешь, я знаю. Что она тебе – родная разве!

Валентинка на минутку задумалась. Можно ли рисовать цветы на скатерти? Ее мама, наверно, сказала бы, что нельзя. Но там было нельзя, а здесь, может быть, можно? Ведь разрисовал же Романок печку!

Валентинка полезла под лавку и достала баночку с краской. Потом встала на колени возле стола и на нижнем углу белого столешника робкой рукой намалевала большой красный цветок.

– Ой, до чего красиво! – сказала Таиска. – Как живой! У нас такие летом в палисаднике растут!.. Рисуй еще!

Второй цветок вышел лучше. Лепестки у него росли шире и смелее. Третий вышел немножко кривой, но это было почти незаметно.

Романок оставил свои танки и рвущиеся снаряды и круглыми синими глазами с удивлением смотрел, как на белом столешнике расцветают алые цветы.

– И-и!.. – вдруг раздалось испуганное восклицание. – Что наделали!

Груша вышла из горницы с книгой в руках и остановилась на пороге:

– Что наделали! Весь столешник испортили! Ну уж и попадет вам теперь!

У Валентинки дрогнула кисть, и последний лепесток у последнего цветка загнулся, будто опаленный зноем.

Таиска, Романок и Валентинка глядели на Грушу, глядели друг на друга. Смутное сознание, что получилось как-то неладно, охватило их. А что же плохого, если на белом столешнике будут красные цветы? Но вот Груша говорит: «Попадет!»