— Я задал вопрос, — рявкаю на нее, давая понять, что намерен получит ответ.
— Я… я… думала, ты с другой бабой, — заикаясь, лепит оправдания на ходу. — Прости меня, Вань. Не знаю, что на меня нашло. Я ведь так тебя люблю.
— Пошла вон отсюда. — За шкирку поднимаю ее на ноги и небрежно толкаю в сторону калитки. — Выход найдешь.
— Вань, ты чего?.. — непонимающе хлопает ресницами.
— Я не потерплю подобного. Никому не позволено без спроса лезть на мою личную территорию, — останавливаю указательный палец в сантиметре от ее лица. — Заруби это на своем носу и не смей больше появляться, пока я сам тебя не позову.
Разворачиваюсь и ухожу в дом, громко хлопнув на прощание дверью. Прислоняюсь к ней спиной и тяжело дышу. Бесит. Почему люди такие идиоты? Столько раз предупреждал, чтобы не брала на себя больше, чем может унести!
— Папа. — Нюся выбегает мне навстречу. — Посмотли, какое у меня класивое платице.
Начинает кружиться около меня, демонстрируя наряд со всех сторон.
— Очень красивое, — расплываюсь в улыбке, наблюдая за ней.
— Тебе плавда нлавится? — лукаво прищуривается.
— Плавда-плавда, — передразниваю ее и случайно замечаю купленные для нее подарки. — А я тебе тоже кое-что приготовил.
— Что?
— Вот, смотри сколько, — показываю пакеты со всевозможными этикетками. — Будешь разбирать?
— Конечно, — деловито кивает и тянется к одному из них. — Кто же еще, если не я?
— Только не здесь. Пойдем.
Сгребаю в кучу все подарки и иду в гостиную. Высыпаю на толстый ворсистый ковер.
— Пап. — Надрывный детский голос, заставляет дыхание сбиться. Оборачиваюсь и вижу, как Нюся сжимает в крохотной ладошке продырявленный кусочек пазла. — Тигленок полвался.
Ее глаза наполняются слезами, а моя душа страхом. Не знаю, что со всем этим делать. Как себя вести, как успокаивать. Черт, я ничего не знаю о детях. Тоже мне блин, отец нашелся.
— Ничего страшного, — стараюсь замять ситуацию. — Завтра купим такого же нового.
— Я не хочу нового. Я этого уже полюбила, — смотрит на меня огромными несчастными глазами с черными влажными ресницами. — Я домой хочу… к маме… и Илиске. Она там осталась в моей комнате.
Срывается ко мне, обнимает за шею и плачет навзрыд. Теряюсь на несколько секунд, не зная, что сделать. Потом обнимаю в ответ и глажу по волосам и спинке.
— Ну что ты, малышка. Все хорошо. Мама скоро к нам приедет.
— Плавда плиедет? — отстраняется и так серьезно заглядывает в глаза, что становится не по себе.
— Обещаю.
— Холосо, — вытирает слезы рукавом своего нового платья. — А Илиска?
— Кто это?
— Моя кукла. Самая-плисамая любимая.
— Новая не подойдет?
— Нет, — качает головой и требовательно складывает руки на груди.
— Ну хорошо. Хочешь, я завтра съезжу к тебе домой и привезу твою куклу?
— Хочу.
Нюся расплывается в довольной улыбке, сползает с моих колен и принимается потрошить пакеты. А я чувствую, что меня развели. Вот так просто и нелепо. Мистика…
8. Глава 8 Виктория
Надзиратель заводит меня в камеру и удаляется, а я так и остаюсь стоять на месте. Надо как-то отморозиться, но не получается. Я словно в каком-то коматозе, никак не могу оправиться от встречи со своим прошлым. Образ Ивана до сих пор стоит перед глазами и заставляет сердце болезненно сжиматься.
Ванечка… я так скучала… Судорожный вздох срывается с моих губ, и горячая слеза медленно ползет по щеке. Родной, до дрожи любимый и теперь чужой. Наша встреча, как удар под дых. Встрепенула внутри запрещенные эмоции, разбередила остывшие чувства. Ничего не изменилось, и от этого страшно. Я думала, смогла излечиться от своей болезни, но это была всего лишь ремиссия. Стоило только увидеть его глаза, как вернулась острая форма с последующей болезненной ломкой.
