– Он был не один? – цепляюсь к последнему слову, произнесенному во множественном числе.
– Верно, – согласно кивает головой, а потом, притушив голос и поманив пальцем, тихонько добавляет. – Приезжала большая черная машина без номеров. Богатая такая, с темными стеклами, как у Вультиевых из сорок шестой. Оттуда двое вышли. Вроде как серые, неприметные. Якобы штатские. Вот только…
– Что? – не выдерживаю паузы.
– Военные они, Линочка. Как ест военные. У меня жених из их числа когда-то был. Такой же прямой и скупой в движениях. Поверь, я их выправку моментально от любой другой отличу, даже если они ее скрывать станут.
– Ох, понятно, – киваю, потирая друг об друга в момент заледеневшие ладони. Услышанное пугает не на шутку. – Спасибо большое, пойду я.
– А что случилось-то, милая? – интересуется Мавкова, когда выходим из ее квартиры на площадку, и я делаю шаг вверх по лестнице.
– Да Сямбель какой-то шуганный, трясется, мяукает, будто его напугали криками или грохотом. Вот и решила уточнить, что тут было, – ссылаюсь на своего четвероногого питомца и, распрощавшись, возвращаюсь к себе.
Неторопливо обхожу квартиру и первое, что изучаю, это потолки, стены, карнизы. Вдруг незваные гости, которые пытались походить на штатских, но оказались службистами, камеру где припрятали или жучков напихали. Усмехаюсь на собственную подозрительность, но уверенность, что чужаки наведывались не обворовывать, а изучать обстановку и ковыряться в личных вещах, имеет под собой много оснований. Тем более, профессионалы. Если бы не мелочи в общем коридоре и поведение кота, я бы ничего подозрительного в самой квартире не обнаружила. Всё лежит так же, как оставляла, торопливо собираясь в участок. Аккуратно и на своих местах.
Значит, светиться не хотели.
И ничего не нашли. Иначе, уверена, гости бы задержались.
Чуть подумав, достаю спрятанную флешку. Нетерпение, погашенное на время другими заботами, вновь разгорается пожаром и подталкивает узнать: что же она в себе таит. Эта потребность перевешивает даже желание есть. Но, пару секунд подумав, заставляю себя не глупить и варю овсянку, попутно кормлю Сямбеля и только после этого включаю ноутбук и вставляю в него карту памяти.
– Аа-а-аааа… Нет!.. Не-е-ет!.. Не подходите… Пожалуйста… Умоляю… Не-е-е-на-а-до… про-шу-у… – режущие по живому вопли беззащитной жертвы оглушают спустя десять минут с начала просмотра.
Бью по клавиатуре ладонью и только с третьей попытки попадаю по нужной кнопке, чтобы остановить кошмарное воспроизведение.
Меня штормит и мутит, зажимаю рот рукой и, согнувшись напополам, бегу в санузел, где падаю на колени и расстаюсь с ужином.
Твари.
Какие же они…
Уроды бездушные.
Мерзавцы.
Изверги.
Нутро горит, душа рвется на части, сердце колет иглами, по коже бежит озноб, а следом выступает липкий пот. Меня трясет от дикости и бесчеловечности поступков… людей.
Я очень хочу развидеть всё, что удалось посмотреть, а еще расслышать. Но не выходит. Пусть я сижу в квартире, где полную тишину прерывает лишь тяжелый свист моего сбившегося дыхания, но в голове на повторе так и крутится картинка, где пятеро здоровых мужиков гогочут над истерикой молоденькой девочки. Совсем маленькой по сравнению с ними, забитой в угол и свернувшейся в клубок. А потом они, выпив по стопке и выбравшись из-за стола, всей толпой движутся на нее, скидывают банные халаты, оставаясь полностью раздетыми, хватают ее за руки и ноги, бросают на скамью и…
