Девочка, которая играла в жизнь - страница 10

Как будто я мужчина. И ты со мной сразился и победил.

А я лежу, стараюсь дышать, и понимаю, что … это все не для меня. Мир, где ты обещаешь разговаривать. Спокойно обмениваться эмоциями, находить решение. Быть всегда мужчиной, а не только когда все хорошо. Не оскорблять. Не унижать. Где мне безопасно рядом с тобой, где я не боюсь того, что мои вещи будут разбиты и выкинуты, где перед мои носом не окажется запертая дверь нашего дома и я должна буду искать гостиницу ночью. Ты все это обещаешь, но потом в тебя вселяется оборотень, и все превращается в замкнутый круг. И молчание, где я никогда не узнаю о твоих эмоциях. И о том, что ты думаешь о нас и наших отношениях. Я больше не могу бороться с ветряными мельницами, потому что я не Дон Кихот. Я не могу тебя менять, и не хочу. И ты, похоже, не хочешь… Иногда кажется, что хочешь. Но чаще – что нет. Что тебе уютнее в мире молчания, отговорок про «некогда», «это не для меня», «это бесполезно» и молчания. Молчать легче, чем выворачивать душу наизнанку.

Прости меня за провод. Мне жаль. А вот тебя за этот провод я простить не могу. Ты мне показал, что мне надо тебя бояться. Как жить с человеком, которого любишь, но боишься, не понимаешь, который от тебя закрыт, с которым невозможно говорить и делиться…

Не знаю, как. Правда, не знаю. Поэтому ухожу, потому что внутри пусто, и я не вижу больше дороги дальше.

Аня поставила точку. Глубоко вздохнула, прочитала написанное ещё раз. Прислушалась. Внутри было тихо. Спокойно, не больно, и…пусто. Как в квартире, из которой вывезли все вещи.

Аня ещё раз вздохнула. Отправила мужу письмо везде, во все мессенджеры и соцсети, чтобы он его прочитал. Потому что в последнее время он не только не разговаривал, но и не читал её сообщений. Отправила, выключила компьютер, и пошла собирать вещи. Муж приехал, когда она вытащила в коридор последнюю сумку с вещами. Посмотрел и спросил:

– Съё…ся?

– Я уезжаю, – максимально спокойно ответила Аня. Поняла, что он не читал. Её длинное излияние души. Надоело. Она в последнее время очень часто её изливала, душу. – Устала очень.

– Не затягивай с вывозом вещей, – неприятным голосом сказал муж. – Я тебе не хранилище. Сколько тебе нужно, чтобы увезти все? Не хочу даже вспоминать, что ты здесь была.

– Хорошо, – согласилась Аня, поражаясь своему спокойствию. – За 2 недели я вывезу все.

– И не жди, что я за тобой побегу, – продолжил муж. – Я тебе не собачонка.

– Конечно, – опять согласилась Аня и посмотрела на часы: долго там ещё до этой службы переезда? Времени оставалось ещё час. И Аня вздохнула в душе тихонечко. Муж начал заводиться и ей уже хотелось уехать.

Она пошла на кухню включила чайник. Чудно. Её кухня уже не её. А его. Чужая. А чайник они вместе выбирали и радовались ему, как дети. И чашки она выбирала непременно такие, тяжёлые, большие, грубоватые. Знала, что он любит чай из больших кружек, представляла, как будет ему приносить этот чай за рабочий стол и подсовывать незаметно. Пол – интернета облазила, пока не нашла нужные. Половину этих чашек он разбил… Знал, как она их любит. И бил их перед ней. Об пол. Со всей силы. На полу оставались щербинки – раны на теле их дома. Его дома. Если думать о доме, как о своём, невозможно будет. И дыхание кончится. На оставшиеся чашки ей было больно смотреть.

Вон на конфорке варочной панели белёсые пятна – они грели уголь для кальяна. Кувшин с оббитым носом. Свалился в раковину, когда они занимались сексом на столе. И больше это все не её. К горлу подкатили непрошенные слезы. Аня поморгала и решительно сглотнула. Она решила. Если сейчас она не уйдёт, это все не закончится и будет продолжаться до бесконечности. Как один дурной повторяющийся сон.