А вчера Софье приснился сон. Такой яркий, как в жизни. И такой неприличный, что Софья, проснувшись, ещё несколько минут боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть это странное новое ощущение.
Едва поднявшись с кровати, она придумала это стихотворение. Написала быстро, пока мать гремела тарелками на кухне. Засунула листочек за лямку спортивного топика, который носила вместо бюстгальтера. И целый день заветная бумажка жгла ей ключицу.
А после занятий она решилась. Потому что ещё немного и, кажется, её разорвало бы изнутри.
В комнату вошла мать. Софья вздрогнула. Она всегда боялась, что мать может прочитать её мысли, хотя и знала – это глупости.
– Опять ворон считаешь?
Софья зашелестела страницами:
– Я… нет, я думаю просто…
– Долго думаешь! – стальным голосом сказала мать, – ты на этой же странице была, когда я вышла. И не надо сейчас листать, я всё прекрасно вижу!
С кухни затренькал стандартным рингтоном телефон. Мать нахмурила брови:
– Это ещё кто?
Быстрым шагом ушла прочь из Софьиной комнаты, не закрыв за собой дверь. Телефон прекратил звонить. Через мгновение раздался нетерпеливый голос:
– Алло?
И тут же, гораздо более тихое и вежливое:
– А, здравствуйте, Игорь Станиславович. Что случилось?
Сердце Софьи затрепыхалось так, что она подскочила со стула. Боясь даже дышать, подошла к приоткрытой двери комнаты. Прислушалась.
Мать тем временем забрасывала телефонного собеседника вопросами:
– А вы зачем звоните? Софья что-то натворила? Вы мне только скажите! Я на неё повлияю.
Софья вздрогнула. Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы мать на неё «влияла».
Игорь Станиславович, судя по всему, смог вклиниться в монолог и что-то рассказывал. Пальцы Софьи, сжимающие ручку двери, похолодели.
После, кажется, бесконечной паузы, мать протянула:
– Поня-ятно. Позвоните мне тогда сегодня, в конце дня. Мы с вами о встрече договоримся.
Не дожидаясь, пока разговор закончится, Софья бесшумной молнией метнулась к письменному столу. Она успела выровнять дыхание прежде, чем мать ворвалась в комнату.
– Ты почему меня перед учителями позоришь?
Софья вспыхнула и почти уткнулась носом в страницы книги. Мать позади неё расхаживала от кровати до окна. Каждый раз, когда она приближалась к подоконнику, Софья задерживала дыхание.
– Что ты натворила? Признавайся!
Софья молча всхлипнула. Мать остановилась.
– Не реви мне тут!
Горячие слёзы уже закапали на страницы. Мать взяла Софью за шиворот и тряхнула. Голос её стал выше. Как всегда, когда она собиралась «влиять».
– Что там такого, что он мне даже учитель по телефону не говорит?
Он не сказал.
Слёзы Софья уже остановить не могла, но почувствовала горячую волну облегчения. Она сжала губы.
– Говори, чего затихла?
Софья прикусила нижнюю губу так, что почувствовала солоноватый привкус крови во рту.
Она тоже не скажет.
– Молчишь?
Софья молчала. Рука матери отпустила воротник Софьи.
– Молчи-молчи. Сегодня из комнаты не выйдешь. И тестовые задания прорешай до конца. Приду – проверю.
Тяжёлые шаги прошагали прочь из комнаты. Захлопнулась дверь. Щёлкнула щеколда с другой стороны.
Софья выдохнула. Разжала губы. Провела указательным пальцем по подбородку, и, увидев кровь, неожиданно рассмеялась.
В голове стучало:
«Он не сказал. Он. Не. Сказал».
