— Нашла, — бросаю я, пытаясь казаться холодной стервой, которой, увы, не являюсь. — Что ты хочешь?
— Я хочу извиниться. Хотя тому, что Денис сделал с тобой, нет прощения. Но я… — замолкает. — Ника, я…
— Я не про то, — обрываю я ее тираду. Ей не удастся опять подсадить меня на себя. — Что тебе принести. Еда? Напитки? У нас вкусные салаты.
— Господи, Ника, прекрати, — почти умоляет Эмма, протягивает ко мне руку и касается белесого шрама над верхней губой. Утром я торопилась и не успела как следует его замазать. — Я спать перестала, даже снотворное не помогает. Алкоголь не вырубает. Все думаю о тебе. О том, что он с тобой сотворил.
Этот запах. Пудра от «Шанель». Я еле преодолеваю соблазн прильнуть к ее теплой руке, которая подрагивает, которая спускает по телу толпы электрических мурашек.
— Все нормально, — дергаю шеей, скидываю с себя ее пальцы. — Забей. Видишь, я в порядке. Можешь спать спокойно. Тебе здесь не место. — Я смотрю сквозь панорамное окно на улицу. Снаружи припаркована белоснежная «Ламба». Точно Эммы. — Поезжай домой. У тебя там муж, ребенок. Он тебя не тронет, — и тут меня прорывает: — Найдет себе девочку для порки на стороне. У вас похожий вкус. Тебе она тоже понравится.
— Ника, — хватает меня за руку, тянет на себя, — мы с Денисом развелись. Почти сразу после того случая. Он не хотел, но я не могла больше быть с ним. Такое не прощают. Я очень боялась, что он отсудит опеку над сыном…Но я не могла по-другому. Каждый раз, когда я закрываю глаза, Ника, я тебя вижу. Твою рассеченную губу, окровавленную спину…
— Зря, — я крепче сжимаю блокнот, мну его в пальцах, превращая страницы в мокрую труху. — Уверена, что вы помиритесь, снова сойдетесь… А я… – делаю глубокий вдох. – мне не привыкать. Наверное…
Слова заканчиваются. Мне не хватает дыхания — воздух кажется слишком густым, раскаленным. Меня накрывает воспоминаниями о нас вместе. О ее руках на моей воспаленной, разгоряченной коже. О моих собственных губах, которые исследовали ее тело во всех аспектах. Меня забирает. Еще чуть-чуть и вновь паду, потеряю контроль. Захочу всего лишь забыться, а потом, после пары жарких ночей вместе, станет еще больнее. Меня поглотит пустота. Не хочу.
— Ника, ты можешь пойти сейчас со мной? — умоляет она, сплетая наши пальцы. Смотрит так, что сердце колет иголкой. — Нам очень нужно поговорить.
Поговорить. Нет, не это ей нужно. Мы сейчас выйдем отсюда и сядем в ее машину, найдем отель поприличнее, и меня опять снесет до корней зубов.
— Да, конечно, — киваю я, засунув выбившуюся прядь растрепанных волос за ухо. — Я сейчас.
Я вырываю свою руку из ее пальцев, несусь на кухню, чуть не выбив поднос из рук коллеги.
— Эй, — взвизгивает девчонка. — Совсем глаза чем-то обшиты?
— Прости, — бросаю на ходу и тараню ладонями распашные двери.
— Можно тебя? — останавливаю Марику, которая уже подхватила поднос и собралась нести его в зал.
— Давай только резче, — басит она прокуренным голосом и впяливает в меня свои крошечные глазки, густо обведенные черной подводкой.
— Слушай, подмени меня, — выпаливаю я тут же. — Мне нужно уйти. Срочно. Это очень важно.
— Терлецкая, ты совсем стыд потеряла? — она смотрит на меня так, будто сейчас прибьет. Взглядом испепелит. — Опять хочешь на меня весь зал в обед свалить?
— Прости, я выйду на смену, когда тебе будет нужно, — умоляю я, а потом обещаю последнее, чем могу ее прельстить. — Я дам тебе денег за смену.
