Я решила, что не стоит в очередной раз учить Саймона терпению и наставлять его на путь истинный. В конце концов, мне прекрасно известно как непросто бывает сдержаться, когда кто-то провоцирует тебя. В прошлой жизни бабуля испытывала меня на прочность слишком часто. Привстав на локте, я обняла Саймона, уткнувшись лицом ему куда-то в подмышку:
– Ты же знаешь, что я люблю тебя вне зависимости от того ссоришься ты с отцом или нет.
– Конечно, знаю.
– Мне очень жаль, что у вас все так непросто. И, конечно, мистер Джейкобс не прав, что сравнивает тебя с Грегом или… говорит так про твою маму.
– Если подумать, то я… не знаю, что должно произойти, чтобы я перестал ненавидеть их обоих. Хотя, про Грега все более менее ясно.
– То есть?
– Чтобы я перестал ненавидеть Грега, ему всего лишь нужно исчезнуть из нашей с тобой жизни. Все просто.
– Ах, ну да, понятно, – как-то нелепо я кивнула головой, не зная, что на это ответить.
– С отцом все сложнее. Даже не могу представить того варианта развития событий, при котором я смогу… держать себя в руках и хотя бы просто начать общаться с ним, не желая развернуться и выйти вон. Просто не представляю.
– Я… я не знаю что сказать. У меня с отцом все оказалось гораздо проще. Если подумать, у меня никогда не было к нему особой ненависти. Его просто не было в моей жизни, а потом раз и он появился. Все было крайне странно, если честно.
– Да, я знаю, что ты без труда умеешь впускать в жизнь новых людей. Но для меня все иначе. У нас с отцом не было чистого листа, с которого можно было бы начать. Уже с детства наша с ним книга, выражаясь метафорически, испачкана чернотой. Сразу после маминой смерти.
– Понимаю.
– И никакие мои мысли не помогают мне это исправить. Честно. Я ведь правда хотел что-то поменять. Думал о том, как будет классно, если я перестану его ненавидеть, и мы, для разнообразия, станем настоящей семьей. Но все равно ничего не вышло.
Я держала руку Саймона в своей, и перебирала его пальцы. Мне страстно хотелось найти для него какой-то выход, но ничего не приходило в голову.
– Черт, это все так трудно! – Высвободив свою руку, Саймон прижал обе ладони к лицу, закрываясь от меня. – Трудно быть таким… мной! И так ненавидеть. Я ужасно устал от этого.
– Боже, Сай, все это пройдет. Очень скоро, я уверена, – испуганно шептала я. – Тебе семнадцать, скоро это… отпустит.
– Откуда ты знаешь? Я вот уже ничерта не знаю.
Какое-то незнакомое отчаяние слышалось в его голосе и во всем его теле. У меня по спине прошествовала целая толпа мурашек.
– Потому что… жизнь она же полосатая. Как зебра. Так же говорят. Не бывает всегда только плохо.
– Какая глупость. – Саймон убрал руки от лица и уставился на меня. – Мне кажется, что вся моя гребанная жизнь идет не поперек зебры, а вдоль одной ее черной полосы. И я сам во всем этом виноват.
– Ты ни в чем не виноват, Сай.
– Ты ничего не понимаешь, Энни. Ты просто не можешь понять. – Страшное отчаяние в его взгляде пугало меня до ужаса. – Ведь никто… никто не заставлял меня быть таким. Отец меня и пальцем не тронул, мне не приходилось бороться за еду и крышу над головой, у меня были и есть все условия выбиться в люди. Я даже умудрился не сторчаться в каком-нибудь притоне, хотя мысли такие посещали меня в своё время. Я сам выбрал такую жизнь. Сам всё испортил. Тим не раз говорил мне, что я взвалил на себя слишком много драмы. Что у меня всегда был другой путь, но я упрямо шёл не той дорожкой. И он прав, сто процентов. Я сам во всём виноват.
