– Не верю, – качнул головой Шиповник. И посмотрел на подчинённых: – А вы?
– Мы тут младшие по званию, – сообщил капитан Колыванов, самый молодой участник совещания. – Так что будем помалкивать.
Вербин улыбкой поддержал напарника и едва заметно поднял брови, показывая Анзорову, что шутки шутками, но намёк на то, что у людей полно дел, всё ещё актуален.
– Мне нужна небольшая услуга…
– Что-то потерял и нужно найти? – Колыванову показалось, что фраза прозвучит смешно, но он ошибся, поймал на себе недоуменные взгляды коллег, пробормотал: «Извините», – и надолго замолчал.
– В одном округе странная ситуация возникла, – продолжил Анзоров, глядя подполковнику в глаза. – Хочу, чтобы опытный человек посмотрел, что к чему, и решил, нужно там упираться или нет?
– Что за ситуация? – поинтересовался Шиповник.
Но поинтересовался подполковник негромко, следователь вопрос не расслышал и закончил:
– И я думаю, дело вам понравится. Правда, оно пока не открыто, доследственная идёт… И это один из моментов, который нужно прояснить: есть ли там дело? Потому что местные упорно твердят, что нет.
– То есть, дела нет, но ты уверен, что оно нам понравится? – уточнил Шиповник.
– Ну, может, не вам, Егор Петрович, но Феликсу – точно.
– Всем нравится, когда выясняется, что дела нет, – подал голос Вербин. – Особенно – следователям.
– Ты не такой как все, тебе нравятся запутанные дела.
– У меня настолько плохая репутация? – пошутил Феликс.
– У тебя прекрасная репутация, – серьёзно и без лести произнёс Анзоров. – Кстати, знакомые из «конторы» о тебе лестно отзываются. Работу не предлагали?
– Видимо, забыли.
– Кто его отпустит? – проворчал Шиповник и покосился на Феликса: – А ты не зазнавайся, потому что если зазнаешься – я сам тебя выгоню.
– Прямо на улицу?
– Прямо на улицу и даже босиком.
– Нельзя причинять подчинённым такие страдания.
– Некоторым – можно. – Подполковник повернулся к следователю: – Так в чём проблема?
– Есть ли там проблема, а точнее – дело, вы мне скажете, – повторил Анзоров. – А тема такая. Пару дней назад в запертой квартире обнаружили тело молодой девушки. Двадцать два года. В квартире полный порядок, следы борьбы и насилия отсутствуют. Девушка полулежала на неразобранной кровати в расслабленной позе. Рядом – пустой шприц, на котором только её отпечатки.
– Передоз? – угрюмо спросил Шиповник.
– По всем признакам.
– Токсикологии ещё не было? – понял Вербин.
– Предварительный вывод – передоз, все признаки в полный рост. Но мы с вами понимаем, что токсикология покажет передоз независимо от того, убийство там или самоубийство.
– Ну да, – согласился Феликс. – И следов борьбы нет…
– Нет.
– То есть оснований для подозрений никаких? – вздохнул Колыванов.
– Никаких, – подтвердил Анзоров.
– Девчонка кололась?
– Нет, законопослушный и даже примерный член общества, без каких-либо житейских неприятностей и уж тем более – проблем с законом. Участковому в поле зрения не попадалась. – Следователь выдержал короткую паузу: – По всем признакам – самоубийство, но местный опер не соглашается.
– На каком основании? – спросил Колыванов.
– Если девочка была хорошей, то опер мог зацепиться за сто десятую[1], – прикинул Шиповник.
– Проверяем, но по первым результатам тоже мимо.
– Тогда почему опер брыкается?
– Он молодой, – ответил следователь так, словно это всё объясняло.
С другой стороны, это действительно всё объясняло.
